Вижу, что в душе всё же сомневается, поэтому:
- Именно это хотел сделать Сталин на XIX съезде, состоявшемся осенью 1952-го года… После этого, его и Вас… Ну, сами уже знаете.
Есть такая версия – которую называют «последней битвой Вождя». Верна она или нет - я не знаю, но постарался принять уверенный вид.
Берия долго смотрел мне в глаза, даже пенсне на минуту снял, затем:
- Хорошо, пусть будет так.
Заканчивая на эту тему:
- Партия образовалась как организация агитаторов и пропагандистов и она должна вернуться в своё амплуа, а не быть трамплином для карьеристов - дискредитируя таким образом саму идею коммунизма, как справедливо устроенное общество.
Спрашиваю других участников заговора:
- Кто-то считает иначе, чем мы с товарищем Берией?
Власик с Косынкиным дружно подняли руки:
- Мы «за»!
Когда вслед за ними «проголосовали» Поскрёбышев и Виноградов, я азарте потирая руки:
- Тогда надо действовать и действовать предельно быстро, решительно и жёстко – пока они не поняли про «подмену». Когда поймут, что я не Сталин – что-либо предпринимать - уже будет поздно.
Обращаюсь к Власику и Косынкину:
- Кстати, хотелось бы узнать об силах, которыми мы располагаем. Только предельно кратко и по существу: мы не в Генштабе во время командно-штабных учений.
Как уже кажется говорил, занимая должность руководителя 1-го отдела ГУГБ НКВД СССР Николай Власик сумел за считаные годы сумел выстроить практически идеальную структуру службы безопасности Сталина.
- В нашем распоряжении четыреста пятьдесят два хорошо подготовленных и вооружённых бойца…
Как узнал из дальнейшего несколько - несмотря на предупреждение пространного рассказа, люди в охрану подбирались после строжайшего кастинга – один к одному. После чего они проходили специальную подготовку в специально созданном в Ногинском районе учебный центре и загородном военном лагере. Вооружены бойцы 1-го отдела ГУГБ НКВД СССР буквально до зубов: ножи, пистолеты, автоматы «Томсона», снайперские винтовки, ручные и станковые пулемёты и, даже пушечные бронеавтомобили.
- …Все они лично преданны товарищу Сталину и, сделают всё - что я им прикажу от вашего имени.
Перевожу взгляд на Берию:
- Чем ты похвастаешься, Лаврентий Павлович?
- Войсками НКВД. В первую очередь находящейся в Москве «Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения (ОМСДОН) имени Ф. Э. Дзержинского»: три мотострелковых полка, один кавалерийский, танковый батальон, артиллерийский батальон, рота специального назначения и другие подразделения.
- Кто командует дивизией? На него можно рассчитывать в «форс-мажорных» обстоятельствах?
- Командир – мой человек: генерал-лейтенант Павел Артемьевич Артемьев, которого я уже выдвинул на повышение - начальника Управления оперативных войск НКВД СССР.
- Комендатура Кремля?
Успокаивающе кивает:
- Начальник управления комендатуры Кремля (УУКК) генерал Спиридонов – также мой ставленник. Единственно кто нам может помешать – это армия.
- Уверен, мы сможем обойтись без уличных боёв - если будем действовать внезапно и вероломно. Наша армия в таких ситуациях впадает в ступор. Вот какие у меня на этот счёт соображения…
Рассказал им свой, состряпанный буквально «на коленке» план переворота, и:
- А теперь – дебаты. Только кратко и по существу – мы не в Государственной думе.
Первым, слегка «ухи поевший» Виноградов:
- Не слишком ли радикально, товарищи?
Однако, другие заговорщики, едва не хором:
- Ничуть, когда стоит вопрос о жизнях десятков миллионов и о судьбе Советского государства!
Тот, поспешно кивая головой:
- В конце концов, это ваши же коммунисты и вам видней – как с ними поступить.
После примерно часового обсуждения, был выработан приблизительный план действий, главный расчёт которого - на внезапность и вероломство, прямо таки в стиле эпохи:
- Главное – «концов» не оставлять: рубить их – так уж рубить! Срок – десять дней: через это время у нас с вами должно быть совершенно другая страна, с совершенно другой правящей элитой и с совершено другими идеологическим установками.
Закончив, устало:
- Теперь давайте расходиться и так уже засиделись – не заподозрили бы…
К Поскребышеву:
- Александр Николаевич! Остаётесь на моей даче на неопределённый срок: мне нужна ваша феноменальная память и умение составлять официальные документы.
Профессор Виноградов несколько выждав, недоумённо:
- А как же я?
На этом месте, предварительно постучав, в дверь столовой заглядывает Истомина:
- Товарищи уже покушали? Разрешите убирать посуду и принести чай и десерт?