Как такую «банду» разместить на Ближней даче, да ещё и умудриться накормить там и предоставить какое-никакое - но развлечение?
Например, попросить Леонида Утёсова исполнить «пару» песен в честь именинницы…
Это нереально!
Вот я и…
Того!
Злоупотребил служебным положением.
Конечно, отмечать пятнадцатилетие Светланы в одном из самых престижных ресторанов столицы – несколько «не канифольно», (не комильфо, comme il ne faut pas)… Сам же и, не так давно - довольно резко отзывался о «золотой молодёжи».
А с другой стороны…
Скоро самая жестокая, беспощадная и кровопролитная война в истории нашего народа. Да я уже изменил историю и изменил довольно серьёзно – до полной неузнаваемости. Но всё равно она будет жестокой и кровопролитной, от этого никуда не уйдёшь и, до конца её доживут не все…
Далеко не все.
Да к тому же…
Перевёл взгляд на собравшихся.
Из «мажоров» здесь одна Светлана, да и то она таковой является весьма условно – ибо пока не замечена ни в каких барских замашках. Её родного брата Василия, сводного Якова и приёмного Артёма - тем более никак нельзя назвать «мажорами».
Это, боевые командиры – лётчик и два артиллериста и, после начала войны - они не будут прятаться за моей спиной, а пойдут в бой.
Большинство же собравшихся – ровесники Светланы, обычные учащиеся обычной московской школы. Скоро их знакомству с дочерью Вождя придёт – если и не конец, то длительный перерыв: последнюю четверть и вообще – среднюю школу, дочь Реципиента будет заканчивать в спецшколе на Селигере.
За неё то, я в принципе спокоен…
Что с ними со всеми будет?
Вот что например будет с этим лопоухим парнишкой, судя по взгляду – безнадёжно влюблённого в дочь Вождя?
Или вот с этой девочкой с трогательными - торчащими в разные стороны косичками, которая вытаращив глаза и разинув рот, уставалась на впервые увиденного «живого» Сталина?
Что будет со всеми ними, что будет со мной?
Неизвестно…
Поэтому:
« Да пусть потомки срут куда хотят, это уже их проблемы… Я – не Сталин и, мне по@уй».
Улыбаюсь, как можно приязненней:
- Товарищи школьники! Не надо смотреть на меня, как на мраморную статую в музее, или как на мощи какого-нибудь великомученика в лавре… Это не по-комсомольски! И на этом празднике, я всего лишь отец вашей одноклассницы Светланы.
Ну… Народ вроде после моих слов более-менее расслабился.
***
Кроме одноклассников дочери, на празднество собралась вся немногочисленная родня – сыновья Реципиента с жёнами, и…
- Папа, это - Пётр Алексеевич.
Сдвинув брови, повышаю голос:
- Я вижу, что это Пётр Алексеевич. Слава Марксу – пока не ослеп.
Строго, как на плацу, спрашиваю:
- Товарищ Славин! По моему приказу, Вы должны проходить курс обучения полётам на лёгком самолёте? Так?
Тот, вытянувшись «во фрунт»:
- Так, товарищ Сталин.
- Почему нарушаем приказ? На «губе» давно не сидели?!
Светлана дёргает меня за рукав и широко открыв глаза, удивлённо – как будто не курсе, какой я злой деспот и кровожадный тиран:
- Папка, ну ты чё?!
Валентина Васильевна дёргает за другой рукав, шепчет:
- Иосиф! Не будь таким букой – на тебя дети смотрят…
Улыбнувшись раззявившим широко рты школьникам, вполголоса объясняю ситуацию своим дамам:
- Одному дашь поблажку в службе – другие на шею сядут и там гадить начнут. И в итоге получится уже не «великий Сталин», а Николай Второй – «Недержанец всея Руси»… Вы этого хотите, голубы мои?!
Валентина Васильевна фуркнула:
- Ну ты, как скажешь, Иосиф! Кто ты и кто этот… «Недержанец». Сравнил тоже.
Нас всех выручил тотчас оказавшись рядом Василий Сталин, который приложив ладонь к шапке с красной звездой и обдавая лёгким свежим «выхлопом»:
- Разрешите обратиться, товарищ Верховный главнокомандующий?
С чувством глубокого удовлетворения, думаю:
«Снюхались два капитана, блин!».
- Разрешаю, товарищ капитан…
- Своей властью, я предоставил капитану Славину отпуск на три дня. По семейным обстоятельствам.
Приподнимаю одну бровь:
- «По семейным»?! Ерунда какая-то – у него в графе стоит «холост», лично проверял.
Светлана берёт бедолагу под руку и заявляет:
- Папа! Пётр Алексеевич – это мой, мой… Мы с ним…
Капитан Славин твёрдо, но почему-то заметно покраснев и вытянувшись по стойке смирно:
- Товарищ Сталин! Мы с вашей дочерью друг друга любим.
И поцеловал её. Правда в щёку и сам покраснев при этом – что от него совершенно неожиданно было.