Кира подняла глаза.
– Прости меня, мой хороший. Я тебе все расскажу, когда буду уверена.
– Кир, хочу, чтобы ты знала: если что нужно, помогу чем смогу.
– Спасибо, Машуня, спасибо тебе, солнышко. Я знаю, как вы с Надюшей ко мне относитесь.
Надя тоже была озабочена состоянием своей учительницы.
– Мам, а что с Кирой? Может, влюбилась? А что? Она не старая, вы же ровесницы? Мамочка, я за нее так переживаю. Если она от меня уйдет, я этого не перенесу! – Дочь надкусила бутерброд и, не жуя, уставилась в испуге на мать. Они ужинали и обсуждали дневные новости. Настроение Киры Владимировны стало самой болезненной темой.
Мария усмехнулась про себя: почему-то дочь никогда не интересовалась личной жизнью своей мамы. Надя привыкла, что Мария существует только для нее. А может, Света права, и Мария действительно все свои интересы заменила Надиными? Фраза дочери почему-то больно резанула Марию, даже появилась обида на учительницу. Ничего себе, а ведь Надя и видит-то ее всего три раза в неделю! Мария же отдает дочери всю себя без остатка.
Да, Киры действительно много, права она была, когда о себе говорила. А ведь других подробностей Мария о ней не знала. Что, собственно, Кира о себе рассказывала? Очень немного, только то, что приехала она из Кирова, там остались все родственники. Про свою личную жизнь учительница никогда не распространялась. Да и сама Машу никогда о личном не расспрашивала. Хотя ее и спрашивать нечего: и так понятно – она вся в дочери.
Через какое-то время Кира Владимировна пропала. В школе сказали, что она написала заявление за свой счет. Надя запаниковала, вместе с ней и Мария.
– Так и знай, у другого педагога заниматься не буду! – заявила Надя.
Как всегда, сказала тихо, ровно, но Мария тут же поняла – это серьезно.
Мария уже пожалела о своих дурацких мыслях. Тоже мне, ревновать собственного ребенка! К кому? К учителю! А что Надя без учителя? Да ничего! Кира научила ее всему. Научила слушать музыку, работать! Они уже выбрали программу для поступления в училище. И что теперь?
У них уже был период, когда Кира серьезно заболела, попала в больницу; было понятно, что класс остается без педагога как минимум на месяц. Ребятам нашли замену. И что? Надя чуть было не бросила музыкальную школу! Эмоции? Но с ними приходилось считаться. Надя – неординарная девочка, а Кира нашла к ней подход. Откровенно говоря, как и Надя нашла подход к Кире. В последнее время они общались практически на равных.
В дирекции школы просили не волноваться: все равно до окончания учебного года оставалась неделя, а к сентябрю все решится.
Только родитель, который зациклен на успехах своего ребенка, способен понять, что испытала тогда Мария.
– А если Кира Владимировна не вернется?
– А у нас в школе не только Кира Владимировна работает! У нас и другие педагоги ничем не хуже! – Завуч говорила немного резче, чем обычно.
Мария знала, что Киру не очень жаловали в школе. Может, из-за того, что она держалась обособленно, или раздражали ее новаторские методы, да и произведения Кира выбирала для своих учеников не всегда в рамках школьной программы. Для нее идеалом служила опальная пианистка Мария Юдина с программными Стравинским и Шостаковичем. Мария знала: не все родители учеников в восторге от Киры. Она запросто могла накричать, даже стукнуть ребенка по рукам. И для Марии первые Надины занятия у Киры Владимировны стали шоком. Жалко было свою дочь, казалось, что педагог несправедлив к ней. Потом уже пришло понимание: по-другому нельзя. Метод кнута и пряника придуман не зря. Одними пряниками ничего не добиться. Где-то нужно отругать, где-то напугать, а потом и искренне восхититься.
– Нет, нет, вы не подумайте, я ничего не имею против Киры Владимировны. Она – творческий педагог, и если уж наша Кира находит контакт с ребенком, то выращивает бриллиант. Надя – девочка крепкая, – завуч прокашлялась, – но я не очень довольна тем, как она выступает на концертах. Техника безукоризненна, но не хватает яркости. Но это пока! Она же еще практически ребенок. Вот влюбится и заиграет совершенно по-другому. – Завуч улыбнулась Марии. – Подождем. Мы вас не бросим, не волнуйтесь.
У Марии совсем голова пошла кругом. Она уж и не знала, что думать. То ли завуч ей намекала, что нужно искать нового педагога, и Кира не может до конца раскрыть Надиного дарования, то ли она давала ей понять, что из ее дочери толка не будет. Вот только про любовь Мария ничего не услышала. Господи, вот только любви нам и не хватало.