Тихий звон видеовызова заставил Старченко замолчать и подойти к дальней стене зала, за перегородку технических систем. Через минуту он вернулся.
– Снова эта женщина, Изотова. Просит пропустить к вам. Я сказал, что сейчас время процедур и ты занят.
– Впусти. – Наумов нахмурил тонкие чёрные брови. – Это не просто женщина, это его жена.
– Жена! – хмыкнул Старченко. – Да они давно не… – Врач наткнулся на холодный взгляд главного и поспешил скрыться за перегородкой. Белобрысый, высокий, широкоплечий, шумный, он являл собой полную противоположность Наумову, и тот иногда удивлялся в глубине души, как это они проработали вместе уже два года. В этот день Старченко был Наумову неприятен. Может быть, из-за того, что в его рассуждениях было рациональное зерно и Наумову не хотелось в этом признаться?..
Наумов вырастил из стены пару кресел и сел, продолжая наблюдать, как сменяются аппараты над телами людей.
Отчего же пришло острое чувство сострадания? Разве мало прошло перед ним пациентов? Разве мало он повидал смертей? В тех случаях его не однажды охватывали отчаяние и гнев – медицина слишком часто оказывалась бессильной, и люди умирали, несмотря на все ухищрения её многосотлетнего опыта. Люди научились побеждать болезни, прежде считавшиеся неизлечимыми, выращивать новые органы тела взамен утративших жизнеспособность, но мозг – мозг оказался слишком хрупким и сложным, и даже самые тонкие и точные методы его лечения подчас не давали желаемого результата. Мозг во многом продолжал оставаться тайной, открытие новых его возможностей происходило медленно, и люди продолжали умирать, если он оказывался повреждённым, продолжали умирать, если ошибалась природа, продолжали умирать на операционных столах «под ножами» хирургов в результате их неосторожности или незнания…
Из-за перегородки шагнула в зал молодая женщина, высокая, гибкая, с лицом строгим, насторожённым, на котором выделялись твёрдые, властные губы. Взгляд её синих глаз сказал Наумову, что он имеет дело с натурой сильной и целеустремлённой.
Такая, пожалуй, не станет ни плакать, ни жаловаться, подумал он с мрачным удовлетворением.
– Здравствуйте, Валентин.
Голос у неё был глубокого баритонального оттенка, который обычно называют грудным, такой же красивый и уверенный, как и весь её облик.
– Здравствуйте, Лидия, – ответил Наумов, вставая навстречу. – Предупреждаю: нового ничего.
Изотова посмотрела в виом, губы её дрогнули, раскрылись.
– Он?
– Слева, – кивнул Наумов.
Лидия едва заметно усмехнулась. Наумов понял: кому, как не ей, знать, с какой стороны лежит её муж.
Они сели. Лидия ещё с минуту смотрела на виом, потом повернулась к главному врачу медцентра:
– Я знаю, вы один из самых лучших нейрохирургов Системы… – Наумов сделал протестующий жест, но Лидия не обратила на это внимания. – Не надо меня успокаивать, ответьте прямо: есть надежда? Есть ли надежда, что Серёжа будет жить?
Наумов с трудом выдержал прямой выпад синего взгляда.
– Прежде чем ответить, разрешите задать, в свою очередь, несколько вопросов. Как давно вы… не живёте с Сергеем?
Она удивилась, прикусила губу.
– Неужели это необходимо для лечения?
– Да, – твёрдо ответил он.
– Я не живу с Сергеем почти два года.
– И вы…
– Я люблю его.
Сказано это было просто и естественно, Наумов не мог не поверить, но любовь – и полтора года друг без друга?..
– В чём причина ссоры?
– Он спортсмен.
Заметив удивление в глазах Наумова, она заторопилась:
– Он спортсмен во всём: в работе, в увлечении… в жизни вообще. Он ни в чём не хотел быть вторым, и в семье тоже. Правда, сейчас мне кажется, что он был прав.
– Понятно. И вы не встречались с ним… потом?
– Встречались. Потом он ушёл к Юпитеру искать утраченную мужскую гордость. – В голосе женщины прозвучала горечь. – Он сильный человек, но… ещё мальчик… Послушайте, ну это же не важно, в конце концов! Мы были нужны друг другу, независимо от… и я люблю его, разве этого мало? И хочу знать, он будет жить? Именно таким, каким я его знаю?
Наумов невольно посмотрел на виом, но тот уже погас: программа процедур закончилась.
– Знаете, Лида, положение осложнилось. Изотов и Пановский попали не под простой лучевой удар, а под удар информационный. Ну, вы, наверное, слышали об открытии цивилизации на Юпитере. Так вот, юпитериане послали в космос мощный импульс, содержащий некую закодированную информацию, и, оказавшись на пути луча, космонавты «поймали» импульс на себя, в результате чего информация «записалась» у них в мозгу почти на всех уровнях памяти. Мозг теперь заблокирован чужеродной информацией, и разблокировать его мы… в общем, пока не в состоянии.