«Яблоко хорошо после мамонтовки, – подумал Бырр. – Трезвеешь моментально, как от удара дубиной. Впрочем, если запечь его внутри мамонтового хобота, тоже ничего жарево…»
Недолго думая, древний джентльмен поднял с земли камень. После трёх-четырёх неудачных попыток он добыл-таки яблоко – будучи тоже первобытным, оно было зелёным и смертельно кислым – и тут же съел. Без мамонтовки. Эту изобретённую неизвестным неандертальцем жидкость он допил ещё вчера.
Средние века нашей эры
Старый Митрофан внимательно оглядел из-под козырька руки горизонт, ограниченный сараем, стойлом, домом, лошадью, двумя свиньями и яблоней, и намётанным взглядом зажиточного славянского фермера точно определил, что с юго-востока идёт антициклон.
«Опять придётся раньше времени яблоки убирать, – подумал Митрофан. – Ранние яблоки ценятся меньше, чем поздние, особливо промеж коллег, ну да пёс с ними, а то вовсе без урожая останешься!..»
Чертыхнувшись в душе, старый Митрофан рысью побежал к яблоне, по пути припомнив, что его распрекрасная хозяюшка Аксинья умеет отменно запекать поросят с яблочной начинкой.
Тётушка Аксинья доила корову, когда со двора послышался шум падения и вслед за тем визг обиженной свиньи. «Жакели твою в купорос!» – подумала Аксинья привычно, выглянула из сарая и увидела мужа, стоящего на четвереньках под яблоней и почёсывающего заднюю часть тела. Опытным глазом определив причину шума, старуха сплюнула в сердцах:
– Лестницу возьми, старый пень! Вздумал лазать по деревьям, как белка! И корзину не забудь – не то яблоки побьёшь, жакели твою в купорос!
Митрофан, поохав, покорно взял лестницу, приставил к яблоне, прицепил на тощую шею корзину и полез вверх. Лестница, конечно, многое решала в данный исторический момент.
Средние годы двадцатого века
Сидоров прищурился на солнце – рабочий день, к великому сожалению, ещё не кончился – и, громко икнув, полез в кабину фруктоуборочного комбайна.
«Хороши нонче яблочки! – подумал он почти трезво. – Золотой ранет… рашель… антоновка, туды её в качель!.. И-ик!»
Затарахтел мотор, вибратор упёрся в ствол яблони, и крупные жёлтые с багрянцем яблоки посыпались в приёмные сетки комбайна.
Сидоров нагнулся, взял из-под картуза яблоко, понюхал, прослезился и с хрустом откусил…
Середина двадцать шестого столетия
Мутант хомо-многомыслящий-разумный-твердотопливный лениво просматривал исторические хроники древних веков цивилизации Земли, как вдруг его поразил вид одного растения, плоды которого отозвались в наследственной памяти странно манящим вкусовым ощущением. Мутант хомо-многомыслящий-разумный-твердотопливный (в дальнейшем будем называть его для краткости ХМЫРЬ) тут же почувствовал желание – что характерно для землян того будущего времени – съесть такой же плод. Он протянул руку с одним-единственным пальцем, предназначенным для нажимания кнопок, тронул сенсор кибер-исполнителя желаний. Тотчас же в стенке его универсальной персональной жилой ячейки открылось отверстие, и в рот скатилось сочное, только что синтезированное яблоко.
Все двадцать два глаза ХМЫРЯ зажмурились от удовольствия, и он подумал, что древние земляне, именовавшие когда-то себя людьми, пусть и имели всего два глаза и лишние конечности, всё же умели чувствовать прекрасное желудком…
Ещё пару средних тысяч лет спустя
Где-то в сто пятьдесят первом блоке десятой зоны седьмого сектора пятого уровня третьей спирали Всегалактический единый Мозг-анализатор (ВЕДЬМА) внезапно ощутил незапланированную эмоцию, что в общем-то было характерно и для других Галактических Мозгов этого типа окружающего метагалактического пространства.
В течение коротких трёх тысяч лет, проанализировав эмоцию, ВЕДЬМА понял, что это одна из бесчисленного количества его звёздных клеток, называемая когда-то Солнцем, вспомнила что-то приятно-грустное из своей истории. Перестроив логические и чувственные цепи, ВЕДЬМА подключил начальный сигнал этой звезды-клетки к общему каналу и всем своим многотысячепарсековым телом ощутил мысль – нарушительницу покоя: эх, яблочка бы сейчас… да бокал мамонтовки… да чтоб ни о чём не думать…