Выбрать главу

— Издеваетесь, Павел Власович? — спросила она оскорблённо.

— Ничуть, — откликнулся он. — Кроме вашего ультиматума: или ученик или вы, я, между нами будь сказано, ничего не понял. За что его наказывать?

Я не раз писала, что Павел Власович не любит, когда к нему приходят жаловаться на ученика, тем более когда тащат школьника на «лобное место». Прав ли, не прав ли жалобщик, но он, за редким исключением, покидает кабинет директора, пожимая плечами: и впрямь «буря в стакане воды»!

То, что случилось на этот раз в четвёртом «А», для Оксаны было потрясающим событием. Земля перестала вращаться вокруг солнца и остановилась! Михайлик Барзышин устроил в классе бедлам, а Руслан и Наталка Меденец помогали ему в этом.

В кабинете Суходола воцарилась натянутая тишина. Кулик вдруг опомнилась, оглянулась вокруг и, увидев, что семеро ждут одного, начала рассказывать о ЧП с самого начала. Теперь уже спокойно.

Уборкой классного помещения после занятий должны были, по графику, заняться Наталка Меденец и Руслан Багмут.

— Пускай Михайлик останется, а Меденец в другой раз, — попросил Руслан учительницу.

— Пускай, Оксана Ивановна, они всегда вместе, — поддержала Наталочка.

Кулик не согласилась.

— Во-первых, если оставить Руслана и Михайлика, не будет никакой уборки, во-вторых, составлен график и нарушать его не будем.

— Ладно, — махнул Михайлик рукой. — Наталка дежурит, а я просто так, хорошо?

— Нет, — оставалась неумолимой Оксана. — Барзышин, отправляйся домой, живо!

Михайлик сложил учебники, тетради в портфель и вышел. Она, Оксана, своими собственными глазами видела, как мальчик выходил из школы. II каково было её удивление, когда минут через пятнадцать, вернувшись из учительской, чтобы проверить, как продвигается уборка, она застала его в классе! Если бы его поступок выразился лишь в такой детской хитрости! Это ещё куда ни шло…

Но перед классной руководительницей встала кошмарная картина: на полу, на сметённом в кучу мусоре, сидели, весело смеясь, Руслан и Наталка, а Михайлик стоял на столе, подготавливаясь к новому прыжку через парту, стоявшую поодаль. Он до того был увлечён, что не услышал, как отворилась дверь и в двух шагах от него возник классный руководитель. Учительницу заметили Наталка и Руслан. Они вскочили, но их тут же сбил с ног прыгнувший Михайлик. По выражению лиц товарищей Барзышин наконец догадался, что они чем-то испуганы. Оглянулся и… понурил голову.

— Грязными сапогами на столе? И это называется уборка? Ну и ну! — рассердилась Оксана.

Теперь все три ученика виновато стояли перед ней.

— Так-так, — повторила несколько раз Оксана. — По графику и без графика… Так-так… — И приняла решение — Наталка и Руслан заканчивают уборку, Михайлик отправляется домой. Завтра поговорю с твоей мамой.

— Неправильно, не по-честному это! — возмутился Руслан и выступил вперёд. — Все мы виноваты.

— Багмут, что с тобой? — опешила учительница. — Как ты смеешь?

— Не по-честному, — повторил Руслан, уверенный в своей правоте. — Все мы виноваты!

— Как ты смеешь! — совсем вышла из себя Оксана. — Бессовестный мальчишка!

— Сами… бессовестные, — бросил сердито Руслан и глянул на учительницу волчонком.

— Вот как! Уходи! — указала Оксана ученику на дверь и сама, опередив его, кинулась к Павлу Власовичу, где застала нас с Ларисой Андреевной.

Возможно, этот конфликт угас бы в стенах директорского кабинета или закончился тем, что я устроила бы моему подопечному и его товарищу хорошую головомойку, а Оксана сама себя бичевала бы за то, что подняла «бурю в стакане воды». Но я выпалила: «Чем, не пойму, Оксана, тебе не угодили Багмуты?»

Кулик вскочила, задёргалась, точно наступила на оголённый электропровод. И — новая вспышка: весной я оказалась «бессовестной выскочкой», теперь стала «опасной корыстолюбивой женщиной, пользующейся любым случаем, чтобы устроить свою личную жизнь».

Я не защищалась. Если бы Павел Власович и Лариса подумали, что я молчу, потому что чувствую себя виноватой, то глубоко ошиблись бы. Просто мне жаль было Оксану. Теперь я как никто знала главную причину её взрывов. Она любила и любит человека, который никогда не будет с ней рядом!

Говорят, что чувство любви — самое глубокое, самое сильное, однако не самое вечное. Со временем оно притупляется, пламя слабеет, а потом и угольки под пеплом гаснут. Почему же так тяжело Оксане? Допускаю, вначале Трофим Иларионович ей просто нравился — внешность, имя (редко найдёшь девушку, которая, начиная с восьмого класса, не была бы влюблена до смерти в какого-либо знаменитого, обязательно красивого киноартиста, поэта, певца). Потом увлечение перешло в глубокое чувство. Она уже не могла себя представить без него, а он, хотя и был свободен, не обращал на неё внимания.