— Галочка, почему молчите? Странно, не узнаю вас, не узнаю.
— Думаю о том, что вы ни капельки не изменились — людям не верите.
— Как вы смеете?! — срывается он вдруг с места, весь багровый.
Дня через два я уже сидела перед другим следователем. Здесь погода царила совсем иная — «облачная с прояснением». Тучи, правда, долго не рассеивались. ЧП на стройке отняло у нас много сил, времени, зато послужило весьма поучительным уроком.
Прикрыв настольную лампу газетой, чтобы не мешать Оксане уснуть, записываю по свежим следам событий.
— Галка, иди спать! — третий раз напоминает мне Кулик, хотя у неё самой голос не очень-то сонный. — Галка…
Она не уехала. Более того, вместе с другими встречала профессора Багмута.
К станции Каменск «рафик» подкатил минут за сорок до прибытия поезда. Мы оставались в машине, в тепле, так как на улице бушевала снежная буря. Король Лир вышел покурить, Руслан и Недилько, сидя на передних сиденьях, рассуждали о каком-то новом открытии науки, мы же с Оксаной молча то и дело дышали на обледеневшее стекло, пальцами протирая окошки, хотя заранее знали, что, кроме густой мглы, ничего не увидим.
— Жуткая погода. Поезд может застрять где-то в пути» — подала наконец голос Оксана.
— Как так? Не самолёт, — отозвалась я, думая совершенно о другом.
О том, что вот сейчас мы, две подруги, молчим от неловкости, дуем на обледеневшее стекло… А ведь у каждой из нас на уме один и тот же человек, который, сидя в тёплом вагоне, тревожится, как добраться из Каменска в Сулумиевку в такую пургу. Ведь он не знает, что его с нетерпением ждут на станции.
— Да-а-а, надо быть профессором, чтобы тебе воздали такие почести, — заметил шутя Недилько, когда я из школьной теплицы занесла в «рафик» свежие каллы.
— Надо, Олег Несторович, просто чтобы тебя любили, — заметила Оксана.
— Все или кто-то один? — спросил в том же тоне математик.
— Все и особенно кто-то один.
Невинное зубоскальство… Тем не менее в голосе Оксаны явно слышались нотки гордости уверовавшего в себя человека. Эти шуточки были направлены обоими фехтовальщиками в мой адрес. Они не могли не заметить, как я взбудоражена и рассеяна. А комичное приключение перед самым отъездом в Каменск! Забыв, что буря намела снегу по пояс, я выскочила из дому и кинулась к «рафику» в лакированных туфельках. «Галка, ты с ума!..» — воскликнула Оксана испуганно. Тогда лишь я опомнилась, рванула назад и всунула ноги в валенки.
— Любишь его? — неожиданно спросила Оксана.
Я окаменела. Впервые с тех пор, как я привезла в Сулумиевку Руслана, Оксана задаёт мне такой вопрос. Раньше, думаю, она боялась спросить, теперь же, когда нашла в себе силы положить «всему этому» конец, осмелела. Совсем недавно, ещё на днях, когда разговор заходил о Трофиме Иларионовиче, мою подругу моментально выдавали её глаза, губы. Тревога, горечь, безнадёжность… Теперь же она спросила спокойно, как старшая сестра, которой не безразлично, кого любит младшая.
Не в моей натуре обманывать. Возможно, никогда так серьёзно не думала о своих чувствах к Багмуту, а ответила с какой-то детской непосредственностью:
— Не знаю, честное слово. Нравится — да. Не так уж чтобы очень…
Оксана взяла меня за плечи, обернула к себе, улыбнулась.
— Ты счастливая, Галка.
— Я? Чем?
Она помедлила с ответом.
— Тем, что умеешь говорить правду. Всегда ты какая-то светлая, ясная.
— Не светлая, а рыжая.
— Всё шуточки да прибауточки… — усмехнулась Оксана. — Смотри, всю жизнь будешь школьницей.
Я ткнула себе пальцем в висок.
— С приветом?
Она рассмеялась.
— Не дури! Мы все тебя любим, уважаем.
— Послушай, Оксана, ты сегодня что-то подозрительно высоко меня возносишь…
Между тем время шло. Король Лир, накурившись до одури, пришёл заявить, что пора выйти на платформу, так как через две минуты прибывает поезд. Мы схватились с места, кинулись к выходу, а когда оказались под открытым небом, едва удержались на ногах, до того разыгралась снежная буря. Мы так и отгораживали лица от ударов обледенелой метлы.
— Гал-ка, а цветы? — спохватился Руслан. — Цветы, — крикнул он ещё громче, чтобы пересилить пронзительный свист ветра. Рванулся назад, к автобусу, но я удержала его.
— Потом…
Задрав головы вверх, мы следим за бегом постепенно замедляющих ход вагонов. Запорошенные ступеньки, разукрашенные хрустальным морозным узором окна. Вот и девятый! Чувствую, как у меня от волнения сжимается сердце. Сейчас он выйдет, сейчас…