Я решила позвонить Багмуту домой после десяти вечера, тогда уж его застану наверняка. До десяти оставалось много времени. Я не знала, куда деться от волнения. Тем более, что где бы ни находилась, с любой точки Каменска в глаза бросалось здание детской больницы…
Прошло более двух часов, как я сдала Руслана. Предприняли ли врачи какие-то меры, чтобы его вывести из тяжёлого состояния, или он по-прежнему мечется в бреду и это никого не трогает — чужая болячка в боку не сидит?
Моё расстроенное воображение рисует картины одну ужаснее другой. Можно, конечно, позвонить, спросить, но заранее знаю, какой будет ответ: «Не беспокойтесь, всё благополучно». Поэтому начинаю искать какую-нибудь лазейку, чтобы узнать правду о состоянии Руслана.
Ба, вспомнила! Секретарь райкома комсомола Коля Грибаченко недавно женился на какой-то «чужой» медичке и она вроде бы работает в поликлинике. Вот кто поможет!
Прихожу в райком. Грибаченко у себя.
— На ловца и зверь бежит! — обрадованно восклицает он. — Я как раз, понимаешь, звоню в Сулумиевку. Привет, Галка. Постой, почему у тебя такой постный вид! Не узнаю бессменного члена райкома, не узнаю. Нам, понимаешь, Галка, учитель-комсомолец нужен. К грамоте представить собираемся. Из вашей школы кого взять? Весь штат Павла Власовича чуть ли не из одних пенсионеров. Есть молодой математик, но он пока не в счёт. Остаётся кто? Галина Троян…
«Несмотря на то, что на бюро осудили моё «безответственное поведение на школьной стройке», — подумала я.
— Коля, мне не до того…
— Короче, нужна характеристика первичной организации, — продолжает Грибаченко. — Завтра утром она должна лежать у меня вот здесь, — показывает он рукой на стол. — Подожди ну что с тобой?!
— Беда. Помоги, Коля.
— В чём? Что случилось? — выбегает он из-за стола ко мне. — Садись, Галка, и расскажи. Ну, успокойся, — встревожился он сам.
— Коля, твоя жена, говорят, в поликлинике работает…
— Не в поликлинике, а в детской больнице, — поправляет он. — Как раз сегодня дежурит.
— Да?! — прямо не верится мне. — Коля, как я рада!
— Рада? Хорошо. Всё же?..
Прошу Грибаченко, чтобы позвонил жене. Пусть она лично справится, как себя чувствует мальчик Руслан Багмут, привезённый из Сулумиевки.
— Сейчас, — направляется Грибаченко к столику, на котором стоит матово-белый телефон.
А я тем временем продолжаю:
— А то там в санпропускнике сидит какая-то белая выдра, ну и зверюга надменная!..
Грибаченко резко оборачивается ко мне. Его брови дрожат, рот полуоткрыт.
— Белая, говоришь? — переспрашивает он.
— Ну да! Ты её знаешь? Может, ещё и комсомолка?
— Комсомолка.
Секретаря райкома начинает разбирать смех, смеётся до слёз.
— Это же… это же, Галка, моя Катенька!
Замираю. Куда ни кинь, всюду клин! Как теперь быть?
Грибаченко не глуп, понимает, что мне не до смеха.
— Прости, Галка, — произносит он виновато в снова берётся за трубку.
Миг — и он уже разговаривает со своей Катенькой:
— К вам сегодня из Сулумиевки привезли мальчика Багмута.
— Руслана… Крупозное воспаление лёгких, — подсказываю.
— Руслана, крупозное воспаление лёгких, — повторяет машинально Коля. — Как там у него дела?
Всё же подсаживаясь ближе, застываю. Кто-то торопливо заходит в кабинет. Коля, не оборачиваясь, останавливает его рукой.
— Катенька, ты чудачка. Какая тебе разница? Просят — узнай. Ну ты же и…
«Противная, — хочется подсказать. — Бессовестная, учиняет допрос: кто да что…»
— Малюк интересуется, Малюк, — безбожно врёт Грибаченко. — Кирилл Филиппович, понимаешь? Опять двадцать пять! Был у него, вот он и попросил… Отец паренька проректор, член обкома, депутат… — Услышав резкий скрип стула, он подаёт мне знак, чтобы вела себя, как он любит выражаться, в «рамках приличия».
«Славный хлопец и авторитетом пользуется, зарвавшегося молодца мигом на место поставит, а перед Катенькой своей на задних лапках…» — вспыхиваю.
— Грубая, нетактичная? Ай-яй-яй… Послушай, да не о ней же речь! О мальчике… Сообразила? Узнай и сразу же звякни. Да. Всё. — Он оборачивается ко мне. — Ершистая она у меня, принципиальная, — усмехается Коля. — Для нас, говорит, разницы нет, чей ребёнок — высокопоставленной особы или рядового человека. Для нас, говорит, все дети равны. Ты ей, признайся, Галка, нахамила? Я понимаю — нервы, переживания… Нельзя так, нельзя. Ладно, поставим точку. Что у тебя, Валя? — обращается он к инструктору райкома. — Готово? Уже напечатала? Благодарю. — Садится за стол и углубляется в чтение.