- Рыцарь Клос, из Венделя.
- И вы считаете, рыцарь Клос из Венделя, что вправе задавать вопросы королю?
- Никак нет, Ваше Величество. - Что-то в моём взгляде ему не понравилось, он уже не рад был, что подошёл.
- А раз так, то возвращайтесь к остальным, будьте наготове и ждите приказа, рубить мятежников вы будете тогда, когда я вам прикажу, а если кто-то кого-то зарубит без приказа, - я изобразил взгляд маньяка, - в обозе с нами следует королевский палач.
Клос из Венделя моментально убрался. Конница и так была готова, все сидели в седлах, поигрывая пиками. Это были не настоящие рыцарские копья, а просто лёгкие пики, мужичьё не носит доспехи, так зачем себя утруждать.
А я ждал. Специально для меня поставили прочное деревянное кресло, временно заменившее трон, посланник должен появиться сегодня, если не придёт до вечера, завтра объявлю о начале карательной операции. Мне этого делать не хочется, планы на поездку были другие, но проблему решить как-то нужно.
Он появился. Часа через два после того, как отбыли два первых посланника, из леса вышел он. Это был мужчина лет тридцати, коротко стриженый и чисто выбритый. Шагал он смело, держа спину прямой, поверх добротной, но сильно заношенной одежды была надета кираса, а на поясе висел меч. В нём не было ничего, что роднило бы его с крестьянами. Это был воин. Как я и предполагал, организовать выступление мог только выходец из среды военной аристократии. Крестьяне - народ традиционно забитый и набожный, изрядно заражённый фатализмом, к вооружённому протесту они способны в исключительных случаях, почти всегда предпочитая умереть самим, нежели убить другого. И уж тем более не могли они решиться на организованный мятеж. Но всё меняется, когда в их среду попадают люди, умеющие профессионально убивать. Их может быть немного, но именно их присутствие превращает несколько стихийных выступлений в крестьянскую войну.
Я сидел на своём "троне", всем своим видом изображая безразличие. Когда он подошёл поближе, охрана сделала шаг вперёд, намереваясь отобрать у него оружие, но я остановил. Позади меня стояли арбалетчики, готовые стрелять, он свой меч и до половины не вытащит, как уже превратится в дикобраза.
- Ваше Величество, - сказал он и замолчал. Молчал и я.
- Ты не похож на крестьянина, - заметил я после минутной паузы.
- Не обязательно быть крестьянином, чтобы искать справедливости, - ответил он, а потом снова замолчал, плотно сжав губы, видимо, готовился к мучительной смерти.
- Поиск справедливости, - заметил я, - занятие благородное, но, в большинстве случаев, безрезультатное.
- Пусть так, - с вызовом ответил он, - но иначе я не могу.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Герд, бывший рыцарь, а ныне просто бродяга.
- Расскажи мне, Герд, что заставило вас, тебя и этих мужиков, взяться за оружие? Или вы решили, что можно проживать в королевстве и не платить налоги?
Он набрал в грудь воздуха, некоторое время молчал, потом выдохнул и начал объяснять:
- Никто не отказывался платить налоги королю, но только королю и только установленный налог. В других землях, где есть сеньор, платят половину ему, а вторую королю. Но сеньор заботится о крестьянах, они - источник его богатства. Королевский же посланник никак с этой землёй не связан, ему плевать, что будет после сбора налогов. А потому он за взятки уступает это право другим.
- Ваша область задолжала казне восемьсот флоринов, - напомнил я.
- Это тяжёлый налог, но мы его заплатим, - сказал Герд, - вот только с нас требуют больше, гораздо больше. Откупщик требует всё, что у нас есть. Он даже сумму не назвал. Отнимают последние деньги, а следом вывозят зерно из амбаров, уводят скотину, в том числе и тягловую, а ещё забрали и несобранный урожай, люди теперь не станут его собирать, зачем трудиться, если зерно им уже не принадлежит. Отбирают даже одежду и железные предметы, скоро начнут разбирать наши дома. Он уедет и больше сюда не вернётся, а мы останемся здесь, голодные о раздетые, чтобы умереть в первую зиму.
- Я тебя услышал, Герд, бывший рыцарь, - сказал я, а потом, немного повернувшись к своим, продолжил, - вызовите сюда писца, печатника, барона Энгельберга, купца и ростовщика Готарда, а также моего палача. А ты, Герд, бывший рыцарь, позови сюда ещё нескольких людей, лучше старост или хоть кого-то вменяемого, кто может видеть, запоминать и рассказать остальным. Мне нужно, чтобы они всё запомнили, а потом я их отпущу.
Он никуда не пошёл, просто махнул рукой особым образом и из леса вышли ещё полдюжины человек, на этот раз крестьян, но с оружием. Они приблизились к нам шагов на десять, потом я их остановил.
Все вызванные мной люди, столпились вокруг меня, только палач стоял чуть поодаль, но уже приготовил инструменты для работы, плаху, большую секиру, а на случай повешения имелась пеньковая верёвка с петлёй, которую можно было легко перекинуть через любой сук. Палач, надо сказать, был личностью примечательной. Был он уже немолод, под пятьдесят, небольшого роста, но очень крепкий в ширину, вопреки стереотипам, голову он не прятал под красным колпаком, поэтому можно было прекрасно рассмотреть его выбритый до синевы затылок, и тяжёлое лицо с грубыми чертами, на котором имелись застывшие серые глаза. Звали его Клаус, он происходил из мелких обедневших рыцарей, надела своего не имел, семьи тоже, а потому жил своим ремеслом, делая неблагодарную, но столь нужную в государстве работу. Когда состарится, выделю ему жильё и пенсию, чтобы не пропал. Ну, или пусть молодёжь учит, специалисты такого профиля будут нужны всегда и везде.
Когда всё было готово, я кивнул писцу, чтобы тот начинал запись, а сам обратился сначала к барону Энгельбергу:
- Скажите, барон, вы получили задание на сбор налогов в этой местности?
- Совершенно верно, Ваше Величество, из королевской канцелярии мне выдали бумагу за подписью главного казначея.
- Какую сумму вы должны были собрать?
- Восемьсот флоринов, Ваше Величество, да ведь я их уже собрал.
- А вы, купец Готард, что вы сделали?
- Я заплатил Его Милости нужную сумму за право уступить сбор налогов мне.
- Сколько вы заплатили?
- Восемьсот пятьдесят флоринов, - ответил купец, но при этом так многозначительно переглянулся с бароном, что сразу стало ясно, оба врут, восемьсот пятьдесят пошло в казну, а ещё некая сумма самому барону.
- И что вы делаете теперь? Отвечайте, купец Готард.
- Собираю принадлежащий мне по праву налог, - он посмотрел на меня с удивлением.
- И как? Много уже собрали? - я изобразил на лице гадкую ухмылку. - Деньги у них есть.
- Собрал я достаточно, - заявил купец, надув пухлые губы, денег у них, конечно, немного, но часть суммы я взял скотом, а часть зерном, только так можно возместить убытки.
- Скажите, барон, - я снова повернулся к Энгельбергу, - вы знаете о том, что королевская казна не бездонна, что она имеет свойство опустошаться, что расходы короля велики и их следует пополнять каждый год?
- Разумеется, Ваше Величество, - они оба всё пытались понять, к чему клонит король, и почему он до сих пор не начал развешивать на деревьях это обнаглевшее мужичьё.
- А теперь скажите мне, что смогут заплатить эти жители в следующем году, если у них отняли скот, на котором они пахали, всё зерно, не оставив даже семян, а самих обрекли на голодную смерть?
- Ваше Величество, я не понимаю, - честно признался барон.