чинный. Кроме этого была в нем еще солидность, которая у всех старост
вырабатывается после многолетнего управления хозяйством.
И фигура-то у него основательная, небольшой животик – как отличительный
признак. Можно сказать, своеобразная визитная карточка. Если кто-то
обстоятелен, упитан, да еще и животик добрый имеет – то это староста, и никем
другим быть не может. Оно и верно – как без животика-то? По-другому
хозяйственность свою не подтвердишь. А если в деревне все справно, то и
выглядеть староста должен благополучно упитанным. Так-то вот.
И именно этот степенный мужичок первым предложил:
- Ну что, девоньки, а не опрокинуть ли нам по маленькой?
- Пить дамам? – деланно ужаснулся Емеля, - Ну если только для сугрева.
- Конечно, конечно, - понятливо закивал староста, доставая огромную бутыль
самогона и умело разливая по стаканам.
Сивуха обожгла горло, противно булькнула в желудке и попыталась вылезти
наружу. Но я старательно затолкала ее обратно… и в жилах приятно потеплело.
Первые пять тостов я еще помню… Честно-честно, могу даже повторить:
100
- За царя Берендея!
- За царство Лукоморское!
- За наших гостей! А вы ничего так, если смотреть сбоку…
- За нежных дев, которые все красивее и красивее с каждым разом!
- Да просто выпьем! Это так сближает.
А остальные тосты… впрочем, тостов больше не было. Пили просто так!
Компания оказалась веселая. За песнями и частушками (становившимися с
каждой опрокинутой чаркой все похабнее и похабнее) я не заметила, как
наступила глубокая ночь. Голова лопалась от хмельной мути, а душе
требовалось приключений.
Где-то рядом мои мальчики отбивались от нелепых ухаживаний местного
населения. Богдан хмуро восседал на коленях дюжего кузнеца и обреченно
поглядывал в мою сторону.
Руслан пытался спрятать голые колени под столом и в двадцатый раз
выслушивал комплименты от тощего мужика пристроившегося рядом.
Этот мужик, все время чего-то добивался. Сначала он пытался отнять бутыль с
мутным самогоном из цепких княжеских рук. Аргументируя тем, что никто не
любит вдрызг пьяных женщин. На что Руслан заявил, что именно в этом случае
«женщине» просто необходимо напиться.
Потом мужичок попытался стянуть с князя ажурную блузочку, но не сумел, так
как «очаровательная дама» видимо очень боялась щекотки, и потому, активно
размахивая куриным окорочком, пару раз нечаянно задела кавалера по
челюсти.
Далее неутомимый поклонник взялся за джинсовую мини-юбку, но застежка-
молния никак не хотела поддаваться, хоть топором руби… Топора рядом не
оказалось, а зубами он не смог.
Получив крепким кулаком под дых, герой-любовник грустно вздохнул и
обратил свой взор на Емельяна. Но тот оказался уже занят.
- Вооон тама… - сидя в обнимку со старостой, указывал куда-то на звезды
Емеля, - Протиииивный. Но надо! Щас вот допьем все и пойдем.
- К-куда? – староста старательно пытался сфокусировать взгляд, но это у него
получалось плохо.
- Дык к Арзу же!
- Чур, тебя! Тьфу! Это зачем к нему-то? А?.. Глупая баба, тута сиди! Тут тебя и
накормят, и споят… Тьфу, напоят... Хих, и уложат. Ага-ага! А к Арзу пущай
Дунька идет.
К столу тут же подбежала рябая косоглазая деваха и, уперев руки в толстые
бога заверещала:
- Я тебе дам Дуньку! Как что, сразу Дунька! Вишь, девка сама хочет. Чавой-то
не пускаешь? Все Дунька… А Дунька можить не хочет!
Деваха зло шмыгнула сопливым носом и, сперев со стола солененький огурчик,
скрылась в ближайшем сарае.
- Не надо Дуньку, - закатил глаза Емеля, - Мы сами. Мы эти... девенные жерты.
Нет. Жертвенные девы. Вот.
101
- Ааа… Ну тодать пошли…
Каким чертом мы забрались на Стеклянную гору, помню смутно. Но нас было
много. Очень много. Вся деревня.
Впереди шел староста, неся в вытянутой руке горящий факел, и пьяно выводил
хриплым голосом задушевную песню. Следом мы.
Гора, хоть и стеклянная, но почему-то совсем не скользкая, радостно
подставляла под наши нетрезвые ноги удобные ступеньки. Шли долго. Нет,
шли быстро, но падали и вставали долго.
На вершине в свете звезд сверкал Хрустальный дворец. А вокруг него
расположился палаточный городок с охраной, как пояснил нам староста.
Мужское население провожающей нас деревни задыхалось от смелости и
отваги, вызванной неограниченным употреблением спиртного. С шумом,
запевками и анекдотами они неизвестно зачем прикопались к ни в чем не
повинным обитателям лагеря. Мужики в первых рядах с веселым танцем и
угугуканьем смели напрочь первую палатку.
Что еще нужно русскому человеку для счастья? Бутыль самогона и битая рожа.
Веселья ради мы размахивали вилами, лопатами, носовыми платками,
копченым окороком и залихватски ругались матом. При виде такого
устрашающего зрелища враг дрогнул и бросился наутек, под прикрытие
хрустального свода.
Остановиться, подумать разумно и повернуть обратно мы уже не могли (после
количества выпитого о разуме можно смело забыть).
В Хрустальном дворце мирно спала личная гвардия дракона. Ой, если мы кого
спьяну и разбудили, то прощеньица просим! Мы не нарочно. Испуганные
гвардейцы повыскакивали из дворца, в чем мать родила, некоторые
«рождались» даже без трусов, и, бросая прихваченное оружие, сдавались с
головой.
Правда, кое-кто пытался выстрелить из старомодного ружья. Но нас так качало,
что, слава богу, ни в кого не попали.
Пленных брать мы не стали, а грозно погрозили им пальчиком, попросили не
шалить… и спокойно вернулись в деревню.
Наутро в моей голове играл армейский оркестр. Особенно трудились барабаны
и гобой. Я даже абсолютно точно уловила мелодию - Людвиг Ван Бетховен.
Симфония номер пять. До-минор. Там еще такой замечательный проигрыш из
четырех тактов…
А потом мы похмелялись. Весь день. И следующий тоже.
Так мы душевно отдыхали в деревеньке целых три дня. Выпили и съели все
запасы. А на четвертый жители приветливо вытолкали нас взашей, попутно
благословляя на добровольную жертву. Жертвоваться было лень, но что
делать?
Солнце нырнуло в серые тучи, а мы вчетвером устало поднимались по
Стеклянной горе. Впереди уже показались знакомые очертания палаток и пара,
встревоженных нашим очередным прибытием, охранников.
- Ну, здрасьте что ль… - шаркнули ножкой мы.
102
Неожиданно я почувствовала, как что-то тяжелое приложилось к моей
белокурой головушке, и мир погрузился во тьму.
Возвращение в окружающий реалий оказалось трудным. Перед глазами
двоилось, в висках стучало, а над головой кружилось бесконечное множество
сияющих звездочек и противных мух.
Попробовала пошевелиться. Не могу. Аккуратно привязана к чему-то
большому и твердому.
- Перестань толкаться, - раздался голос Руслана за спиной.
- Ах, это ты, - сообразила я, - Тепленький.
- Ты бы предпочла холодненького? – съязвил он, - Нам выбираться отсюда
надо.
- А собственно говоря, где мы?
- У Арза. Где ж еще? Поймали, связали… Как младенцев, ей-богу!
- А где братья?
- Тута мы, - раздалось с соседнего угла.
- Живы, здоровы, трезвы? – озабоченно поинтересовалась я.
- Угу, только связаны.
Руслан немного покрутился проверяя на прочность веревки.
- Надо выбираться. Не знаю, как вы, но я ежемесячной девой быть не хочу.
Из угла послышался шорох и к нам подкатились оба брата.
- Сидите смирно, - велели они, - Сейчас попробуем эту веревку перегрызть.
Через пять минут я наконец-то смогла размять обслюнявленные руки.