— Нашла время для шуток, — неодобрительно шикнула на нее та.
В тех редких, известных Могилевой случаях, когда Иванна восставала из мертвых, она мгновенно превращалась в черта из табакерки. И это воплощение казалось Наташе ничем не лучше первого, поскольку чертова Карамазова постоянно язвила и все время норовила щелкнуть певицу по носу.
— Я, к сожалению, могу сказать только одно, — презрела предупреждение чаровница. — По сравнению с этой моя квартира — образец порядка и чистоты.
«Ее лицо хранило остатки былой красоты», — говорят про дам. То же можно было сказать и о Мириной прихожей. Она еще хранила остатки уюта и вкуса хозяйки, некогда любовно продумавшей интерьер: оригинальные светильники, авторские картины, металлическую вешалку причудливой формы…
Но теперь пол был захламлен неухоженной зимней обувью, которую уже два месяца как следовало бы вымыть и отправить в сезонную ссылку. Картина покосилась. В углу, прямо на полу, лежала растрепанная стопка макулатуры. На зеркало улегся толстый слой пыли.
— Боюсь, паршивый из меня Шерлок Холмс, — пропела Карамазова, заботливо поправляя раму.
Послышались шаги Леонида, ведьма отпрянула от стены, приняв прежний непроницаемый вид. Люк недоверчиво посмотрел на гостей и, по всей видимости, хотел что-то сказать, но Иванна не дала ему такой возможности.
— Пройдемте в кухню, — распорядилась она. — Не нужно, чтобы Миру тревожил наш разговор.
Кухня оказалась маленькой — крупное тело Леонида заполняло ее почти целиком. Наташа предусмотрительно ввинтилась на табуретку между столом и модным серебристым холодильником. Беднягу следовало основательно помыть. Такой же несчастный, неряшливый вид был и у прочих кухонных обитателей.
— Чай, кофе? — машинально предложил супруг. Он явно не знал, что сказать.
— Воды, если можно. — Иванна стояла, сложив руки на груди и глядя на него сверху вниз.
Люк открыл холодильник.
— Обыкновенной или кока-колы?
— Кока-колы.
— Вы как моя жена. — Он говорил только для того, чтобы заполнить паузу. — Мира хлещет ее будто воду. Каждый день покупает. Сколько раз я ей объяснял: это вредно…
— Вам не нравится кока-кола? — светски поинтересовалась Карамазова.
— В жизни эту гадость в рот не возьму…
Леонид достал полулитровую бутылку и налил из нее гостье.
— Простите, больше не могу. — Его рука с бутылью зависла над чашкой. — Я забыл. Жена может проснуться, захочет пить, а другой бутылки нет… — Люк чувствовал себя крайне неловко.
— Надо было купить литровую бутыль, — невозмутимо посоветовала ведьма.
Наташа занервничала: разговор получался бестолковый.
— Я ее не покупаю. — Муж уже проявлял признаки нетерпения. — А Мира всегда берет маленькую бутылочку. Утверждает, что из большой газ выветривается раньше, чем она успевает ее допить. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Карамазова сделала неспешный глоток.
— О состоянии вашей жены, — произнесла она важно. — Вы, насколько я знаю, в курсе истории с браслетом.
— Да, — обреченно согласился супруг. — На хрена я только его купил! С тех пор как я его привез, Мира изменилась до неузнаваемости. Вначале я, конечно, совершенно не связывал эти перемены с моим подарком. Только когда она его потеряла, а потом нашла, жена нежданно объявила, что именно браслет наставил ее на истинный путь и вычленил в ней главное желание — писать. А потом своим возвращением доказал, будто бы она — настоящая писательница. Херня какая-то… Глупость. Абсурд! Ну а после такое завертелось! Временами мне казалось: она сходит с ума. Я рад, что жена пошла к врачу. Я сам просил ее об этом.
— И правильно делали.
Карамазова снова поднесла чашку к губам, надпила и задумчиво слизнула холодную каплю с верхней губы.
— Кстати, вы ведь солгали ей про браслет? — ненавязчиво полюбопытствовала она.
— Да, черт меня дернул солгать ей про музей Вуду и творческих женщин…
— Я не о том, — уверенно перебила его собеседница. — Миры сейчас нет. А я врач, и мне вы должны говорить только правду. Вы солгали вашей жене не в первый, а во второй раз, не так ли? — кивнула она и, не скупясь, подсластила грядущее признание лестью. — Вы хотели сделать ей приятное. Но не уверяйте меня, что нормальный, взрослый мужчина, твердо стоящий ногами на земле, мог сам измыслить подобную басню…
— Верно, — с облегчением сознался Люк. — Я действительно был в музее Вуду, где продавались эти дурацкие цацки. И продавец сказал мне… ну, всю эту ерунду. Мне даже пришлось записать, чтобы не забыть. Я знал, что Мира обрадуется. Она обожает всякую мистику и поведена на творчестве, а у меня подобная дребедень и в голове-то не держится… А разве это важно? — встрепенулся он вдруг.