Ведьма вздрогнула, словно вспомнив о чем-то, и воровато посмотрела себе через плечо.
И проследив за ней взглядом, Наташа ошеломленно открыла рот.
Зеленые бархатные шторы были раздвинуты.
За окном кружился снег — белый, пушистый, игривый. Веселые снежинки носились друг за дружкой, играя в салочки…
— Не может быть! — выдохнула она.
Карамазова недовольно скривилась.
— Прости, я забыла задернуть шторы. Насточертело сидеть впотьмах!
— Но там снег! Ты видела, что там снег! — закричала Наташа.
— Там всегда снег, — буркнула ведьма. — Потому что у меня за окном всегда зима. В крайнем случае поздняя осень. Я наколдовала их себе раз и навсегда. Потому всегда задергивала шторы перед твоим приходом. Боялась, что ты рехнешься. Опасаясь за твое сознание, я старалась пользоваться в твоем присутствии лишь тем колдовством, которое ты можешь себе хоть как-то здраво объяснить.
— Но на улице весна!!! — заорала Могилева, не в состоянии принять безумное объяснение подруги.
Отшатнувшись, она в ярости закрыла лицо руками, пытаясь вернуть себе спасительное ощущение реальности.
«Там весна! Там должна быть весна!» — экстатично повторяла она, вспоминая, как вчера весна обнимала ее дом, прижимаясь к нему молодой, упругой, белой, как сливочное мороженое, грудью. Ее зазывную улыбку и искрящиеся небесной синевой глаза. Цветущие деревья. Щебет птиц. Пробивающуюся траву…
— Надо же! — услышала она потрясенный вскрик Карамазовой. — Получилось! Открой-ка глазки…
Наташа опасливо отвела ладони и облегченно вздохнула.
За окном цвела весна.
— Ты понимаешь, что ты сделала? — возбужденно запричитала Иванна. — Свернула мою зиму! Сама вызвала весну! Это, конечно, намного легче, чем перекрыть настоящее время года… Но все же. Ты могла бы стать неплохой колдуньей.
— Отстань! — отмахнулась Могилева.
Восторги ведьмы были ей неприятны.
— Просто мне на секунду померещилось…
— Фу. — Карамазова с любопытством изучила ее с ног до головы. — Какая у тебя, однако, сильная защита. Но ты права, поговорим об этом после. Сейчас нам нужно ехать в редакцию «Анечки».
— Нам? — въедливо уточнила Наташа.
— Да, тебе и мне.
— И кого мне придется изображать сегодня? Опять немого ассистента психиатра?
— Нет, теперь молчать стану я, — смиренно пообещала колдунья.
— А кем буду я?
— Ты будешь известной певицей Натальей Могилевой.
— А ты?
— Твоим пресс-секретарем. Остальное объясню по дороге.
Глава шестая
Разгадка
Вторая точка зрения считает художника не источником вдохновения, а медиумом… Кистью по холсту или пером по бумаге водит не художник, а Бог.
Сияя жемчугом и стразами на баснословно дорогой джинсовой куртке, заслуженная артистка Наталья Могилева вплыла в редакцию «Анечки» и высокомерно спросила у охранника:
— Как мне найти Владимиру Городецкую?
— Ее вроде нет сегодня… — стушевался страж.
— Этого не может быть, — убежденно опровергла звезда. — Она договаривалась со мной на интервью. Где ее кабинет?
— Я проведу вас, — не стал спорить охранник и, торопливо покинув свой пост, повел певицу и сопровождающую ее девицу в золотых очках по путаным коридорам здания. — Вот здесь… — Он предупредительно открыл дверь. — Спросите у девочек, они должны знать.
Певица шагнула вовнутрь и взыскательно оглядела небольшую комнату с четырьмя письменными столами. Один из них пустовал.
— Мне нужна Владимира Городецкая, — объявила она и начальственно поинтересовалась: — Почему ее нет? Она договаривалась со мной на одиннадцать.
Блондинка за столом у окна с изумлением посмотрела на прибывшую. Пухленькая брюнеточка мгновенно рассыпалась в извинениях.
— О боже, Наташенька… Извините, мы ничего не знали! Дело в том, что Мира внезапно заболела. Позавчера у нее был страшный приступ. Она и вчера не была на работе, а сегодня звонил ее муж, сказал, что она очень больна.
— Она должна была меня предупредить! — возмутилась певица. — Я занятой человек. Мне очень трудно выкроить время…
— Мы знаем, знаем… — встряла блондинка, перетягивая на себя внимание звезды. — Вы так редко соглашаетесь на интервью…