— Я была уверена, что ты, именно ты непременно осудишь меня за убийство человека, — отчужденно сказала она.
— Так ты таки убила его? — ахнула певица. Она помолчала, пытаясь представить себе, как Иванна — ее подружка Иванна! — отдает мрачный приказ выбить табуретку из-под ног Артема. И не сумела.
— А где, интересно, ты могла взять трех охранников? — подозрительно поинтересовалась она.
— Разве это проблема? — удивилась Иванна. — Их не трудно нанять.
— Но это дорого.
— А я, между прочим, зарабатываю до хрена! — резко вскрикнула ведьма.
В ее голосе звенели слезы, но глаза оставались безжизненными и сухими.
— Ко мне ж не только романтичные девицы ходят, но и бизнесмены, олигархи, политики… С тех пор как я изобрела «Qui vivra verra»[22], от них отбоя нет. Все хотят знать, чем обернутся их сделки, контракты, проекты… На такие средства я могла бы нанять целый взвод!
— Но впоследствии исполнители могут свидетельствовать против тебя.
— Не могут, — опротестовала ведьма. — Достаточно опоить их белладонной, и они забудут то, о чем не должны помнить. Видишь, я могу практически все. Кроме одного…
— Любить?! — воскликнула Могилева. — Да за это его убить мало!
И осеклась… Снова замолчала, взяла в руки мохнатый «дождик», стала накручивать его на палец. Ее пожелание «убить» было кастрированным — теоретическим. Не зря же все цивилизованные страны отменили смертную казнь… А с другой стороны, разве он не заслуживал смерти?
— И все же, Иванна, может, не стоило его убивать? — спросила она, сомневаясь.
Сомневаясь, сможет ли она любить Иванну теперь, узнав, что ее подруга убила человека. Оправдать, понять — да. Но сможет ли она любить ее?
— Нет, — ответила за нее Иванна.
Могилева вздрогнула: было очевидно — Карамазова прочла ее мысли. Впрочем, возможно, они были написаны у нее прямо на лбу.
— Откуда ты знаешь? — смутилась она.
— Знаю по себе.
Бабушка Ева оказалась права, ей не удалось забыть об Артеме. Хотя, поначалу, удавалось не вспоминать о нем. Ее второе рождение и новая жизнь — неизведанная и волшебная жизнь ведьмы — надолго похитили Иванну у реального мира. Она съехала от родителей и поселилась в их фамильной квартире № 33.
— Здесь жила еще твоя прабабка-ведьма. Теперь я отдаю ее тебе… — сказала старая колдунья.
Она перебралась за город, где, как оказалось, у нее был собственный трехэтажный особняк.
— Ведьмы зарабатывают немало.
— А что они могут?
— Настоящие — все. Но это не означает, что мы делаем все, о чем нас попросят. Не забывай, совершая зло — мы стареем.
— Значит, делать зло все-таки нельзя? — обрадовалась Иванна.
— Ты должна уяснить главное: ведьма — не человек Мы живем по иным законам. Кошка не совершает зла, убивая мышь, ибо Господь сотворил ее хищницей, а не травоядной. А нас ведьмами, а не великомученицами, — осклабилась бабушка Ева. — Он просто хотел, чтобы добро и зло в колдовском мире было столь же уравновешенно, как в Его мире.
— А ты уверена, что нас сотворил именно он?
Бабушка Ева привычно пожала плечами.
— Он наказывает нас. Но ведьма есть ведьма… Сама подумай, что будет, если ты станешь вершить одно добро?
— Что?
— Ты помолодеешь настолько, что вернешься в утробу матери! — презрительно фыркнула ее наставница. — Но это невозможно. За всю историю ведовства такого не случалось ни разу. Хотя некоторым из нас удавалось, убавляя себе годы, прожить более пятиста лет…
— А есть какой-нибудь прейскурант? — упорствовала ученица. — Снять сглаз — молодеешь на месяц, снять порчу — на год, снять порчу на смерть — на десять…
— Может, и есть, — засмеялась колдунья, — но только в руках у Всевышнего. И еще… Постригаясь в монастырь, люди принимают иное имя. Монашество и ведовство роднит отказ от собственного «Я». Дай название своей новой сути.
И Иванна отказалась от фамилии Зацерковная (уж не ради этой ли утешительно-религиозной фамилии мать вышла замуж за отца, открестившись от колдовства, которое считала родовым проклятьем?) и стала Карамазовой, в честь своего тезки — среднего из трех братьев Достоевского, с которым всю жизнь отождествляла себя саму.
— Не лучший выбор, — неодобрительно покачала головой бабушка Ева. — Ты обрекла свою душу на вечные сомнения[23].
23
Иван Карамазов — герой романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» — сошел с ума, не в силах разобраться в понятиях добра и зла, Бога и Дьявола.