Для обучения новым методам хозяйствования в поселенцы пришлось зачислить парочку уже подросших ребят из числа тех, кто ухаживал за скотом в предыдущие годы, а также одного из тенхорабитов второй волны. Обычный крестьянин, овдовевший ещё дома, по просьбе Шонека остался в Мар-Хоне помогать управляться с возросшим стадом, да так и вписался в местный социум: сошёлся с матерью Туни и Ониу, ухитрившись обеспечить тех светлокожим братиком; отремонтировал и отчасти перестроил на вохейский манер хижину, где проживала вдова. К переселению из порта в южные болота Тумрак-Гыршынай отнёсся философски: раз Сонаваралингатаки, которого слушаться велел сам Вестник, приказал, то придётся выполнять.
Металлическими же орудиями труда поселенцев будет обеспечивать собственный кузнец из числа учеников Чирак-Шудая. После Тин-Пау и Текока Укулету-Хопо (то есть "Деревня на осушенном болоте") стало третьем населённым пунктом, получившим своего "колдующего над болотной землёй". Да и этих троих наш главный металлург словно от сердца отрывал — всё ему работников в мастерских не хватает.
В общем, в перспективе должен получиться надёжный источник прибавочного продукта и рабочих рук для всяких разных начинаний, при этом с довольно лояльным населением. Чему порука его племенной состав и одно на первый взгляд не слишком заметное изменение в статусе поселенцев — несмотря на необходимость платить натуральный оброк, жители Укулету-Хопо получали право вступления в ряды регоев и "макак". Таким образом по своему положению они приравнивались к рядовым мигрантам-тенхорабитам. Положа руку на сердце, я вообще взял бы и уравнял всё население Великого Пеу в правах и обязанностях — чтобы все они платили налоги в государственную казну и всех их можно было бы привлечь к службе в армии. Действовать, увы, приходилось вот так, постепенно: ганеои, конечно, будут рады получить возможность наравне с дареоями становиться воинами, но представители привилегированной касты не потерпят такого нарушения старых обычаев. Вот и остаётся мне только маленькими порциями переводить гане в новый статус. Причём эта новая деревня не последняя — будут и другие, благо Хухе в ближайшие год-два обещает только на юге Вэя и в Бунсане осушить не менее двух тысяч пиу земли. Главное, удалось бы и дальше проводить ту же политику: чтобы переселяющиеся ганеои продолжали эксплуатироваться, но при этом получали право становиться воинами. С ещё с большим удовольствием я бы превратил в податное сословие дареоев. Но здесь пока оставалось только мечтать. Впрочем, есть у меня одна задумка, которая при грамотном исполнении заставит моих папуасов если не платить налоги государству, то добровольно рвать жилы на благо прогресса.
Точно также, безо всякой санкции Совета Солидных И Разумных Мужей, началась работа первых начальных школ в Мар-Хоне и Тин-Пау: по два учителя из выучеников Тагора и Шонека нашлось, а учащиеся набирались на сугубо добровольной основе. Впрочем, желающих было не так уж и мало, особенно в морских воротах острова — статус грамотеев, в массе своей находящихся где-то поблизости к Сонаваралинге-таки, оказался в глазах народа весьма высоким, и многие захотели такой же судьбы своим чадам. Так что я даже вынужден был распорядиться, чтобы учителя не стеснялись отсеивать и выгонять нерадивых школяров. Но, даже учитывая, что через пару месяцев занятий добрая треть учеников оказалась отчисленной, всё равно в мархонской школе обучалось больше шести десятков ребят и девчонок в возрасте от восьми до пятнадцати лет. В основном, конечно, преобладала сильная половина папуасского молодняка, но никто не запрещал и слабому полу приобщаться к новинке. В Тин-Пау, где не было наглядной агитации в виде писцов, пользующихся расположением Великого и Ужасного меня, нагрузка на первых учителей была поменьше — всего два с половиной десятка учащихся на двоих педагогов. Но лиха беда начало….
Во вспыхнувшую дискуссию о полномочиях посольства я встревал без огонька — так, для проформы. Особо бурный полёт фантазии способны остановить и Хиштта с Шонеком, присутствующие на совете в качестве консультантов, в этот раз — по внешней политике. Мне же пришлось только ближе к концу, когда все высказались и уже выдохлись, произнести итоговую речь, которая сводилась к нескольким простым тезисам: прибыть на Икутну, представиться местным властям по полной форме, озвучить озабоченность и недоумение по поводу задержанного корабля, выслушать суть претензий со стороны наместника, с привлечением свидетелей из числа вохейских купцов доказать, что "Пять перьев топири" никакое не тагирийское судно, договориться об условиях торговли между нашими странами.