Так что насчёт невозможности проведения реформ это я прибедняюсь. Медленно, со скрипом, внося в процессе реализации изменения и поправки от первоначально задуманного, но мне удаётся кое-что сделать. Например, кроме создания не то орденских владений, не то королевского домена, добиться признания "Советом солидных и разумных мужей" всего вновь затеваемого производства меди и орудий из неё прерогативой типулу-таками, которая передаёт управление в руки своего верного Сонаваралинги. Я же в свою очередь постарался превратить сию формальность в действительность. Пока вроде бы удаётся: по крайней мере, первые порции металла пошли исключительно на вооружение "макак" и немного на лопаты и мотыги для наших "новых ганеоев" из Тинсока с Бунсаном.
Данный термин как-то сам собой прижился для отличия почти рабского статуса покорённых от положения обычных гане, которые платят только небольшую дань. "Новые" же ганеои кроме обязательных поставок ещё вовсю привлекаются для "улагу" — то есть общественно-полезных работ: строительства дорог (точнее чего-то, отдалённо напоминающего дороги), рытья каналов и прочего.
К сожалению, не было возможности сделать бесправным и обязанным пахать как негры на плантациях население всех двадцати трёх сельских общин покорённых территорий. Пришлось на ходу придумывать разделение тинса и бунса на "новых гане" и гане обычных. Кого куда определить, решалось уже с подачи Длинного, который постарался, чтобы состоящие до нашего завоевания в союзнических отношения или родственные деревни оказались в разных группах.
А дальнейшее уже сделали сами "болотные черви". Деление на совсем и не совсем рабов началось спустя первые два-три месяца откровенного грабежа, которому подверглись все покорённые после поражения. Потому возвращение части прежних прав и свобод, во-первых, воспринималось теми, кого оно коснулось, чуть ли не как благодеяние с нашей стороны. А во-вторых — получившие более высокий статус тинса с бунса очень быстро начали выдумывать для себя и тех, кому повезло меньше их, оправдания того, почему одни теперь живут лучше, чем другие. Обнаружив подобное, Длинный по первости растерялся и даже обратился ко мне за инструкциями: как бороться с бреднями одних ганеоев об их превосходстве над другими. Но я, немного подумав, решил, что клиенты сами облегчают нам работу по своему разобщению и порабощению. Потому мой наместник на навсегда оккупированных территориях стал поддерживать "нормальных" ганеоев в их измышлениях насчёт того, что духи и боги любят оных больше, чем тех, чей статус ниже плинтуса. Ну и я, общаясь со старостами и шаманами привилегированных деревень во время нечастых инспекционных визитов, вносил свою лепту в создаваемую прямо на глазах мифологию. Учитывая мой авторитет по части общения с всякими сверхъестественными существами, это только подстёгивало местное народное творчество.
В итоге жители девяти селений стали обычными ганеоями, а обитатели еще тринадцати превратились в ганеоев "новых". Четыре деревни бунса, первыми попавшие под раздачу, были жестоко закабалены в полном составе — потому что для их контроля можно привлечь и вэйцев. А лежащие дальше к югу и востоку поселения уже делили на агнцев и козлищ.
Из тех тинса и бунса, которые попали в число привилегированных, Длинный по моему совету набрал несколько вспомогательных отрядов "полицаев", позволивших сильно сократить контингент "макак", размещаемый на юге. Дабы коллаборационисты действовали, при необходимости, без лишних сантиментов и тормозов, их направляли подальше от родных мест. И им же для закрепления верности поручали проводить все экзекуции, и тем более казни, провинившихся. Так что через полгода у нас уже имелась вполне лояльная, пусть только за страх, а не за совесть, прослойка местных.
В принципе, у превращённых в "почти-рабов", не было особых шансов, вздумай они выступить против нынешнего своего положения: взрослые мужчины сотнями выдёргивались из родных мест на мелиоративные работы в Хоне и Вэе, прокладку дороги между главным нашим портом и столицей страны, строительство мархонской цитадели, выжигание древесного угля и добычу медной руды. А в Тинсоке и Бунсане в свою очередь работали приговорённые к "улагу" текокские "сильные мужи" и их свитские — тоже подальше от сторонников и сочувствующих.