— Э-э-э — старый тенхорабит замялся на минуту — Когда мои братья страдают и гибнут, мне должно быть с ними.
Я с интересом ожидал продолжения.
— Сонаваралингатаки, прошу тебя отпустить меня — добавил Шонек просительно. Тут же он продолжил — Тебе было обещано, что наши собратья найдут мастеров для обучения людей Пеу разным ремёслам и премудростям. Мы не отказываемся от своих обещаний. Чирак-Шудай уже здесь. Может быть, в этом или в следующем году прибудут человек, знающий как правильно прокладывать каналы и строить хорошие дороги, а также мастер, умеющий делать корабли. Они, конечно, не сравнятся с Чирак-Шудаем в своих ремёслах, но всё равно хорошо знают своё дело. Будут и другие. Тем более что Шивой и Хиштта остаются здесь вместо меня.
— Из твоих помощников кто-то почти всё время будет за пределами Пеу — недовольно ворчу — Значит, у меня остаётся только один заложник, менее важный, чем ты. И кто будет вместо тебя, Шонек, заниматься новым Мужским домом для сыновей лучших людей нашего острова?
— Извини, Сонаваралинга, но даже если ты не разрешишь мне уплыть, то мои мысли будут всё равно далеко отсюда, с моими страдающими собратьями — ответил Вестник сокрушённо — А заложники тебе не нужны. Мы готовы помогать тебе, насколько можем, потому что дела твои — шаги по Пути Истины и Света, несмотря на то, что ты не принимаешь его на словах.
— Тебя хорошо знают не только друзья, но и враги — пробую отговорить старика — Тебя легко смогут узнать и убить.
— Я достаточно пожил на свете — грустно улыбается тенхорабит — А если перед гибелью смогу хоть немного утешить и добавить уверенности в душах своих братьев, то могу считать, что моя смерть будет ненапрасной.
Тоже мне, Януш Корчак бронзового века. Беда с этими гуманистами.
Впрочем, тут же оказывается, что на самом деле от Шонека может оказаться и практическая польза: несмотря на не очень хорошие обстоятельства, при который тот покинул в своё время Тоут, у Вестника ещё сохранились там полезные связи. Вроде бы родной остров моего собеседника не затронуло вохейское антитенхорабитское безумие, а работящие подданные никому ещё не мешали. Вот и едет теперь Шонек договариваться о приёме беженцев. Подобный поворот в разговоре наталкивает меня на новую мысль. Причём довольно привлекательную, с моей точки зрения.
— Скажи, Шонек, а сколько их, твоих единоверцев, которые ищут безопасного места для жизни? — задаю вопрос.
— Несколько десятков сотен — отвечает Вестник.
— Часть ваших людей: десять или двадцать сотен можно привезти сюда — и тут же поясняю — Я понял, что среди верящих в тенхорабубу много ремесленников. Они будут нужны на Пеу. Даже не очень опытный человек, способный плавить металл, лучше никакого.
— Хороших мастеров, которые могут научить чему-то других, среди них не очень много — пожал плечами Вестник — Такие работают у царя или сильных мужей, и те их защищают. Пока им нет нужды спасаться бегством. Да и просто ремесленников среди наших братьев не так и много. В основном это обыкновенные крестьяне. От людей Пеу они отличаются только тем, что землю не копают руками, а делают это с помощью цхвитукхов.
— Даже это может быть полезно — заверяю тенхорабитского патриарха-смертника — Я намерен развести много цхвитукхов. Чтобы научить моих людей с ними обращаться, нужны будут наставники. Одного Ньёнгно будет мало для этого.
— Вохейцы и жители вашего острова очень разные — с сомнением говорит Шонек — Наши собратья ничем, кроме веры, не отличаются от прочих обитателей Вохе: у них один язык, одни обычаи, и внешне тенхорабита не отличишь от соседа, который почитает старых богов. Но даже одно различие в вере ведёт к вражде и убийствам. А когда рядом оказываются два народа, отличающиеся и по языку, и по внешности, и по всем обычаям, любой малый повод может обернуться кровью. Да и земля здесь не подходит под те растения, которые вохейцы привыкли возделывать дома. А кой и баки они выращивать не умеют.
— А каким должно быть место, подходящее для вохейцев? — интересуюсь.
— Суше, чем здесь.
— На Пеу есть места, где дождей выпадает много меньше, чем в Хоне и Текоке. На противоположной стороне острова. И там никто не живёт. И сонаи, и рана, чьи селения лежат поблизости, считают те места своими. Но между ними никогда не было войн из-за них: никому не нужно место, где невозможно выращивать кой с баки. Твои братья не будут никому мешать и вызывать ненависть.