Мануэль Пенья Вильямиль (24 марта 1961)
«Чтобы информировать Ваше превосходительство, придерживаясь критериев строго научного исследования, необходимо ответить на два вопроса, хотя и связанных между собой, по требующих различной постановки. Во-первых, достоверно ли, что останки, находящиеся в Буэнос-Айресском Национальном Историческом Музее, принадлежали Пожизненному Диктатору? Во-вторых, позволяет ли правительству нынешнее состояние исторических исследований по данному вопросу предпринять официальные шаги для возвращения этих останков?
Что касается первого вопроса, то я заявляю, что не могу с уверенностью ни отрицать, ни утверждать, что эти останки являются подлинными. Для любого ответа необходимо предварительное рассмотрение методов, которым следовал сеньор Лоисага при эксгумации останков в бывшей церкви Энкарнасьон. Рассказ об эксгумации содержится в письме самого сеньора Лонсаги аргентинскому историку доктору Эстанислао Себальосу. Парагвайский историк Рикардо Лафуэнте Мачаин в своей работе «Смерть Пожизненного Диктатора и эксгумация его останков» воспроизводит этот рассказ без существенных изменений, не опираясь на новые исследования. В качестве свидетелей эксгумации называются отец Векки и сеньор Хуан Сильвано Годой. Последний при этом достал из той же могилы другой череп, который хранится в Асунсьонском музее, носящем его имя.
Образ действий сеньора Лоисаги при упомянутой эксгумации вызывает у нас следующие замечания:
а) он был движим не духом серьезного и беспристрастного исторического исследования, а политическими страстями; б) он не позаботился о компетентном осмотре эксгумированных останков, чтобы устранить возможность ошибки». (Следуют другие соображения, ставящие под вопрос подлинность останков, которую доказывали, опираясь на сообщение парагвайского врача доктора Педро Пеньи, напечатанное в асунсьонской газете «Ла Пренса» от 19. 2. 1898, и на играющую главную роль в этоммузейном споре знаменитую френологическую работу аргентинского врача доктора Феликса Ф. Оутеса, опубликованную в Бюллетене Института исторических исследований, фак. философии и литературы, том IV, с. 1 и далее. Буэнос-Айрес, 1925.)
Юлий Цезарь Чавес (28 марта 1961)
«В середине 1841 года парагвайскую политическую атмосферу возмутила начавшаяся горячая полемика относительно жизни и деятельности Верховного. По рукам ходили памфлеты и пасквили и в прозе, и в стихах. Противники и приверженцы покойного Диктатора рьяно ринулись в бой. Первые утверждали, что Верховный не достоин покоиться в церкви, и во всеуслышание заявляли, что доберутся до его останков и бросят их на мусорную свалку. Здесь уместно напомнить, что однажды утром, вскоре после смерти Верховного, на двери церкви появилось воззвание, написанное от его имени, в котором говорилось, что он в аду и умоляет убрать его прах из святого храма для облегчения его грехов. Некоторые семьи, которые Верховный яростно преследовал, в том числе семья Мачаин, не скрывали своего намерения выместить свою ненависть к нему на его останках. Но и приверженцы Верховного не оставались бездеятельными. Они организовывали одну за другой народные демонстрации, и толпы манифестантов стекались к могиле своего вождя. В течение 1841 года напряжение возрастало и, по-видимому, достигло своей кульминации 20 сентября, в первую годовщину смерти Верховного Диктатора. Разгоревшиеся страсти грозили привести к гражданской войне; атмосфера накалялась, ставя под угрозу мир в стране, столь необходимый для решения внешнеполитических, экономических и социальных проблем. Тогда консулы энергично вмешались: распорядились разобрать склеп, где находились останки Верховного, и похоронить их «неизвестно где». По версии Альфреда Демерсэ («Доктор Франсия, диктатор Парагвая», 1856), «он был погребен в церкви Энкарнасьон, и гранитная колонна указывала приверженцам усопшего место его последнего пристанища, которое они благоговейно чтили. Говорят, что вскоре после годовщины этого скорбного дня склеп исчез, и распространился слух, по-видимому достоверный, что останки знаменитого доктора Франсии были перенесены на церковное кладбище. Однако консульское правительство, которое пошло на эту тайную меру, руководствуясь политическими соображениями, отвергало всякую мысль о бесполезном осквернении праха. Верховный покоится ныне в том месте, которое эти милосердные люди избрали для него, но его могила все еще бросает тень на его преемников».