— Мама, я люблю его, — еле слышно прошептала Ирина в трубку.
— Ирочка, — мама говорила с ней тихим, мягким голосом, будто с маленьким ребенком, — ты знаешь Павла Григорьевича не так давно. А в своих чувствах порой нельзя разобраться и за много лет. Пойми, у тебя это просто влюбленность, ты слишком долго была одна. Всему виной твое одиночество и, извини, то, что с тобой случилось в юности. Дорогая моя, ты должна понять, что тебе не нужна связь с женатым мужчиной. И чем скорее ты забудешь его, тем легче тебе будет. Не давай этой своей придуманной любви перерасти в настоящую. Он никогда не бросит семью. Послушай меня, дочка, тебе ни к чему лишние переживания.
— Я люблю его, я люблю его, я люблю его, — сквозь слезы повторяла Ирочка, не слушая маму.
— Ирочка, послушай, — мама попыталась еще что-то сказать, но Ирина бросила трубку и, уткнувшись в ладони, разрыдалась.
Она плакала долго и безутешно, в глубине души понимая, что мама права, но не хотела соглашаться с ней. Павел любит ее, и придет время, когда он женится на ней. Потому что любящие друг друга люди должны быть вместе.
С трудом подавив в себе желание выпить, Ирочка быстро собралась и выбежала на улицу. И опять это бесцельное хождение по улицам до ощущения леденящего холода в душе. Ноги сами привели Ирочку к тому месту, где собирались художники. Те уже складывали свои вещи, упаковывали непроданные и недописанные картины, вытирали кисти, весело переговариваясь. Ирина отыскала взглядом Вадима и направилась к нему. Бородач упаковывал сумку, о чем-то сосредоточенно думая. Заметив Ирину, он быстро кивнул ей, потом низко наклонил голову, завозился с замком куртки. От Ирины не укрылась его нечаянная радость. Она улыбнулась, но тут же прогнала улыбку с лица.
— Что долго не приходила? — наконец-то справившись с замком, спросил художник.
— Дела.
Они перекинулись еще парой слов и замолчали, не зная, что еще сказать друг другу. Вадим испытывал неловкость и смущение. А Ирина видела, что нравилась ему. Но разговаривать не хотела. Слишком выбил ее из колеи разговор с матерью.
Художники постепенно расходились. Вадим замялся, глядя вслед уходящим товарищам, тронул Ирину за локоть:
— Ты приходи, я ждать буду.
И зашагал в темноту. Ирочка постояла еще немножко и тоже побрела домой.
Повесив куртку в прихожей, она прошла на кухню и, не включая свет, замерла у окна, отрешенно глядя на темную улицу.
Несколько раз звонил телефон, Ирочка не поднимала трубку. Боже, как ей все надоело. Мама непременно будет читать нотации, Костик многозначительно молчать, Павел… Ирина подхватилась, кинулась к телефону. Да что же это она, ведь это может звонить Павел. Она схватила трубку: Костик. Не отвечая, Ирочка бросила трубку. Следующий звонок был от мамы.
— Мама, потом, — не давая ей сказать ни слова, крикнула Ирина и отключилась.
Телефон надолго замолчал. Ирина была близка к истерике. Не раздеваясь, прилегла на диван, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Не смогла.
Павел позвонил уже поздно. Ирочка принялась лихорадочно вытирать мокрые щеки.
— Я поднимусь? — спросил он.
— Да, — Ирочка почувствовала, как заколотилось сердце в груди. Голова приятно закружилась, губы непроизвольно растянулись в улыбке. Она быстро мазнула помадой по губам, сбрызнулась духами и повернула ключ в замке. Павел легко, как пушинку, подхватил ее на руки и так, на руках, внес в комнату. Осторожно опустил на диван, осыпая поцелуями.
У Ирочки полились слезы.
— Слезы отменяются, — Павел начал расстегивать пуговицы Ирочкиного халата. От него попахивало спиртным, дорогим одеколоном. Ирочка крепко обняла его, забывая обо все на свете.
Потом они лежали в темноте. Ирочка дремала, положив голову Павлу на грудь, он молча курил, поглаживая Ирочку по спутанным волосам.
Уже прощаясь, Павел, притянув Ирину к себе, сказал:
— В выходные едем на шашлыки. Возражения не принимаются. Форма одежды — утепленная.
— А как же…. — Ирина хотела спросить о жене, но Павел закрыл ей рот ладонью.
— Все нормально, успокойся.
В субботу он заехал за ней часов в десять, и они отправились за город. Землю уже сковало морозом, выпавший накануне снежок покрыл ее пушистым ковром.
Они долго выбирали удобное место для стоянки, потом нашли красивую рощицу.
— По-моему, то, что надо, — повернувшись к ней, вопросительно проговорил Павел. Ирочка согласно кивнула.
Не успел Павел затормозить, как Ирочка выпорхнула из машины. Набрала полную пригоршню снега, подбросила вверх, подставив лицо под холодные, покалывающие кожу снежинки. Подбежала к Павлу и его осыпала снегом. Он шутливо зарычал, Ирочка взвизгнула, стремглав бросилась убегать. Павел быстро догнал ее, повалил в снег. Делая вид, что собирается насыпать ей снега за воротник, он сурово пробасил: