— Сейчас «Скорая» приедет, — объявил он ей.
Ирочку затрясло, как в лихорадке. Она выскочила вон, залетела к себе, рванула с вешалки сумку.
Уже возвращаясь из магазина, она заметила около подъезда Костика. Он стоял, прислонившись плечом к двери, видимо, дожидаясь ее.
— Слушай, — кинулся он к Ирочке, — я никак не могу тебя застать. На звонки не отвечаешь, дома тебя нет постоянно. И с соседом твоим что-то случилось, смотрю «Скорая», милиция. Ирочка, ты же знаешь, как я за тебя беспокоюсь.
— Пойдем, — потянула его за рукав Ирина. Все равно не отстанет, да и дома одной страшно.
Костик послушно зашагал за ней. Раздеваясь в прихожей, он слышал, как она хлопала дверцами шкафа, доставала что-то из холодильника. Костик понял, что Ирочка чем-то расстроена, а это всегда кончается плачевно.
— Ирина… — предостерегающе произнес он, проходя на кухню.
— Помолчи! — зло выкрикнула она. — Не нравится — иди домой.
Костик обиженно засопел и тяжело опустился на стул.
— Будешь? — спросила Ирина, разливая водку по рюмкам.
— Еще только девять утра, — попытался остановить ее Костик. Но Ирина даже не взглянула на него, быстро выпила и сразу налила еще.
— Ты закусывай, Ирочка, закусывай, — Костик подал ей кусочек соленой рыбы.
Ирина опустошила рюмку и, глядя на него сухими глазами, зашептала горячо и бессвязно:
— Он был у меня, понимаешь, вчера сидел вот на этом самом месте. Мы разговаривали. Почему этого не случилось раньше? Он так нуждался в поддержке. Он был очень несчастный… А я… Теперь он умер. Как страшно, Господи. Где я была раньше?
— Ну при чем тут ты? — мягко проговорил Костик, стараясь успокоить Ирочку. — Ведь наверняка у него есть родственники, друзья.
— Какие родственники, — перебила его Ирочка, — нет у него никого. Жена бросила, родителей нет. Был один друг. Он-то ему и помогал. Но Васильев вчера пришел ко мне. Значит, ему нужен был еще кто-то, кто бы мог поддержать и в нужный момент быть рядом. И знаешь, он подарил мне иконку. Не так давно. Обыкновенная, дешевая, но почему Он так на меня смотрит?
— Кто? — Костик испугался, что Ирочка тронулась умом.
— Бог. Глядит на меня, словно пытается от чего-то предостеречь. Но ведь этого не может быть, правда?
Ирина дрожащими руками наполнила рюмку.
— Ирочка, — Костик попытался задержать ее руку. Она резко ударила его по ладони.
— Завтра выходной, у меня в запасе еще один день. Не мешай мне.
— Ирина, но ты же понимаешь, что так не решают проблемы. Как ничего не решают. Все это чревато очень большими и необратимыми последствиями.
— Хватит меня учить, — закричала Ирина, — давай вали отсюда. Без тебя знаю, что мне делать. И не забудь дверь за собой захлопнуть. Моралист.
Костик смотрел на перекошенное от злости Ирочкино лицо, некрасиво кривившийся большой рот, на трясущиеся руки, пьяные, полубезумные глаза, и ему стало страшно. Страшно за Ирочку, за ее будущее. Он понимал, что Ирочка нуждается в помощи не меньше этого Васильева. Но как помочь ей, когда она отвергает любые его попытки, не знал.
Медленно поднявшись, опустив плечи, Костик шаркающей походкой направился к выходу. В дверях обернулся.
— Ты не пей больше, я тебя очень прошу. Я зайду завтра. И вот еще что… поговори с Ним. С Богом… поговори…
Костик знал, что когда на Ирину наваливалась ее болезнь, она только пила, почти ничего не ела. Быстро пьянела, слабела и чувствовала себя ужасно.
Ирина, не глядя на него, наливала себе следующую рюмку.
…Дверь за Костиком давно захлопнулась, а Ирина все сидела за столом. Одна бутылка уже закончилась. Хорошо, что она предусмотрительно взяла несколько.
Она пила, не закусывая, и слезы катились из глаз, не переставая. Ирочка не вытирала их, а просто сидела, бездумно уставившись в стену, и тянула одну рюмку за другой. В голове не рождалось никаких мыслей, абсолютная пустота, только перед глазами стоял Васильев. Она ясно видела худое изможденное лицо соседа, запавшие, лихорадочно блестевшие глаза, слегка подрагивающие руки.
Ирочка с трудом добралась до кровати, не раздеваясь, рухнула на подушки лицом вниз и тут же забылась тяжелым сном.
Утро началось для Ирочки ужасно. Впрочем, как обычно после вечерней попойки. Она проснулась рано, за незадернутыми занавесками еще стояла плотная тьма. По стеклам шуршал снег. Ирина с трудом оторвала голову от подушки и тут же откинулась обратно. Ее мутило. Дурнота наплывала, не желая отпускать. Кроме того, ее преследовало невыносимое чувство вины, стыда, жалости к себе. Ко, о чем она не могла думать вчера, вдруг навалилось на нее навязчивыми мыслями, которые без конца крутились в голове: «Я поссорилась с Павлом», «Я наорала на Костика и даже выгнала его вон», «Я опять напилась».