— Она не твой приз, Винсент. Она не вещь, чтобы быть проданной или купленной.
— Николас, — шипит Адмирал.
Я поднимаю руку, пока спускаюсь по оставшимся ступенькам и пересекаю отполированный деревянный пол, приближаясь к окнам от пола до потолка с видом на задний дворик, перед которыми они стоят.
— Адмирал, пожалуйста. Думаю, у меня есть решение, которое удовлетворит каждого.
— И что это?
— Нам нужно спросить ее, Ник. Она взрослая женщина. Достаточно умная, чтобы самой принять решение. Почему ты предполагаешь, что она меня ненавидит?
Я замолкаю и жду их реакции.
— Она на самом деле ненавидит тебя, — наконец отвечает Ник. — Она не хочет этого.
— Давай спросим ее.
— Спросите меня о чем?
Мы втроем поворачиваем головы на голос. Она стоит наверху лестницы в том красивейшем серебристом платье в пол. Ее волосы точно такие же, с какими она вышла из душа. Взъерошенные и не уложенные. Она не сделала макияж, насколько я вижу. Я никогда не видел Харпер с макияжем. И на ее ножках маленькие милые серебристые туфельки. Она делает шаг вниз, мелькая ими передо мной и вызывая улыбку.
— Чертовски восхитительна.
— Что? — спрашивает Адмирал, поворачиваясь ко мне.
— Ваша дочь, Адмирал. Она мила и восхитительна, я не могу удержаться, — я вздыхаю, когда она спускается, краснея и улыбаясь.
А затем замечает своего близнеца.
— Ник! — Теперь ее ножки летят вниз по ступенькам, а потом она бежит по полированному деревянному полу так быстро, что я боюсь, она поскользнется и упадет. Я почти тянусь поймать ее, когда она проносится мимо.
Но я держу свои чувства под контролем и даю им разделить момент.
Она бросается на него. Ник смеется, и вся враждебность в комнате исчезает. Он сжимает ее в объятии и крутит так, что платье поднимается снизу.
Эта девчонка чертовски милая.
Она покрывает своего брата поцелуями и несколько минут они взволновано болтают.
— Где ты был? Почему уехал? Что ты делал?
И тогда меня осеняет, что эти двое говорят каким-то кодом.
Она знает, почему он уехал. Знает, что он делал.
И его ответы не менее интересные.
— Все закончилось. — У меня были дела. — Не о чем переживать. — И не о чем и обо всем одновременно.
Мы все знаем, почему он уехал. Вопрос получше — почему он вернулся?
Но сейчас не место и не время для него. Это наша ночь.
— Ребята, вы разговаривали, пока я спускалась, — начинает Харпер, и волнение от встречи с Ником все еще теплится в ее глазах. — О чем вы говорили?
Смотрю на Адмирала. Он кивает мне.
Я беру руку Харпер и тяну ее ближе к себе. Она такая непринужденная, необходимо напомнить ей быть начеку.
— Харпер, ты здесь уже несколько дней. И когда я привел тебя сюда, ты сказала, что никогда не полюбишь меня. Но, думаю, ты должна согласиться, что положение дел между нами изменилось. Думаю, ты согласишься, что быть моим обещанием не такая уж и плохая идея, как ты считала изначально.
— Я на самом деле наслаждаюсь временем с тобой, Винсент.
Господи, прямо сейчас мы затеяли опасную игру. Она должна пройти идеально.
— И не секрет, что мы должны были пожениться. Так что вместо того, чтобы провести церемонию завтра, мы подумали, что можно организовать милую тихую церемонию сегодня вечером.
Она прищуривается.
— Выходи за меня, Харпер. Я прошу тебя выйти за меня.
Она качает головой из стороны в сторону, и у меня почти случается сердечный приступ.
— Не так просят свою девушку выйти замуж.
Ник и Адмирал давятся смешками в стиле «ай, да молодец!», а я киваю и опускаюсь на одно колено. Адмирал передает мне серебристую бархатную коробочку с кольцом, и я открываю ее перед ней.
— Это кольцо твоей мамы, Харпер. — Она смотрит на отца, и я вижу, как у нее в глазах появляются слезы.
— Это правда, — подтверждает он. — Винсент попросил его вчера. Я хранил его в сейфе на яхте. Это единственное, что у меня осталось от нее. И теперь оно твое.
Чувствую слабый укол вины из-за того, что убью этого человека завтра. Но он проходит, когда Харпер смотрит на меня и шепчет:
— Да, — когда тянет меня подняться с пола. — Да.
И затем я захватываю ее рот в плен своего прямо в гостиной Винсента.
Глава 29
Его поцелуй такой страстный, что я краснею. И когда он отстраняется и шепчет «я люблю тебя», так мягко и нежно, что это заставляет меня сомневаться во всех историях о людях, которых он убил, я таю.
Теряю почву из-под ног.