- Охотники найдутся, Али! Для Риты нужно не так уж много добровольцев. Но ведь до этого еще страшно далеко. Через десять лет Ганимед только потащат от Юпитера на нашу орбиту. А сколько он будет идти! Да еще атмосферу нужно создавать! На Луне атмосферу создавали больше двадцати лет!..
- Тогда был другой век, - возражает Али. - У нас не такие темпы!
- Все равно, это годы, Али. Годы! За эти годы на Риту уйдет немало кораблей. За это время подрастет другая молодежь. Много другой молодежи. И то, что не испугало нас, - не испугает и ее. Она даже наверняка будет смелее нас.
- Ты говоришь так, Сандро, будто ты уже сейчас старик!
А может, Али прав? С тех пор как я получил от Тани то письмо, - не раз чувствовал себя, стариком.
Когда думаю о Тане, все еще кажется, что настоящее - позади. Конечно, когда-то будет другая девушка. Когда-то я женюсь - иначе не пустят на Риту. Но все это заранее кажется лишь заполнителем той огромной пустоты, которая образовалась после Тани и в которой совсем потерялась маленькая Лина.
Иногда гадаю - что было бы, если б мы с Таней не расстались? Не видать бы мне "Малахита"! Ведь я давал слово. Давно, еще в седьмом классе. Хотя Таня и не просила никаких обещаний. Но все равно я никогда еще не нарушал своих слов.
Мы в тот день купались с Таней на Пышме. Вдвоем.
- Ты хочешь лететь на Риту? - спросила Таня.
- Конечно!
- Но ведь это навсегда!.
- Ну и что?
- Так легко? По-моему, ты просто не понимаешь слова "навсегда".
- Почему? Понимаю!
- А ты мог бы улететь без меня?
Я растерялся. Просто не думал над этим раньше. Как-то само собой разумелось, что мы все время будем с Таней. И если придется куда-то лететь полетим вместе.
Однако не зря же она спросила. Конечно, она не струсит. Но она болела. А в космос посылают только идеально здоровых.
- Нет, Таня! - Я помотал головой и почувствовал, что у меня холодеют губы. Потому что это была страшная клятва - я не мог нарушить ее. - На Риту я не полечу без тебя! Только вместе!
- А ты испугался, Шур! - Таня усмехнулась. - У тебя даже губы посинели...
И все-таки я теперь в "Малахите" один. Без Тани. Непостижимо!
Интересно, а как это все решилось у Женьки Верхова?
Вначале мне показалось, что он не колебался, все решил быстро. Потому что когда я пришел на наш выпускной вечер, - сразу увидел заплаканные глаза Лены Буковой. Она была очень нарядна, как всегда, изящна и эффектна, но ее большие зеленые глаза были измучены и полны отчаяния.
Немного позже я встретил взгляд Женьки. В этом взгляде было столько боли, что я поразился.
Впрочем, и Женька удивленно глядел на меня. Ведь на этом вечере я ни разу не подошел к Тане. Впервые. Наверно, Женька тоже прочитал что-то неожиданное в моем взгляде.
Но, в общем-то, ему было не до меня. Он все-таки торчал возле Ленки. А я был один. И мог наблюдать.
Главное я понял на том вечере правильно: Женька решился. Хотя, наверно, и не так легко, как показалось мне поначалу.
Тогда, на выпускном вечере, Женькина решимость мне даже понравилась. А сейчас она почему-то кажется жестокостью.
Конечно, Лена была не ангелом. Но кто из нас ангел? А Женьку она любила. По-настоящему. И на все шла ради него. Когда он сломал ногу на трамплине, еще в девятом классе, она сидела у него целыми днями. И даже перестала ходить в театральную студию. И сорвала там какой-то отчетный спектакль, потому что у нее была главная роль. Она знала, что за это ее отчислят. Ибо актер всегда должен быть актером. Горе не горе, а играй! Лена не стала. И пожертвовала ради Женьки студией. А может, и не только студией?
Видно, Женька был для нее дороже всего.
А она для него? Ведь и он ее любил! Иначе откуда бы взялась та дикая боль в его взгляде?
Я уже десять лет знаю Женьку Верхова. Но так и не понял еще, что же для него дороже всего на свете.
Наверно, если бы я поступил с Таней так, как Женька с Леной, - потом всю жизнь чувствовал бы себя предателем.
Но я просто не смог бы принести Таню в жертву "Малахиту".
А от Али потребовалась такая жертва?
- Скажи, Али, - тихо спрашиваю я, - у тебя дома, в Сирии, была девушка?
- Конечно! - отвечает Али. - Как же иначе? Я не могу долго без девушки. Жизнь пуста, скучна, когда рядом нет девушки! Только она делает жизнь полной, красивой! Если бы не было женщин - нам не нужна была бы ни планета Рита, ни спутники Юпитера... А искусство?.. Все искусство на Земле создано ради любви, ради женщин! Если бы у меня не было девушки - я не мог бы работать! Ты видел хоть одного художника, скульптора, писателя, который мог бы творить без любви? Я - не видал! И считаю - без любви нет искусства!
- Ты, оказывается, поэт, Али! То, что ты сейчас сказал, - это стихи.
- Может быть. Не знаю. Я сказал, что думал.
- А твоя девушка не захотела в "Малахит", Али? Или ее не взяли?
Он мрачнеет и долго молчит. Я уже жалею, что спросил его. И хочу сказать ему насчет куртки - чтобы убавил температуру.
Но Али отвечает:
- Я ошибся в ней, Сандро! Я считал, у нее не только прекрасное лицо и прекрасное тело. Я считал, что у нее прекрасная душа. Что у нее есть полет фантазии, широта мысли... Она обо всем умеет говорить. Лучше меня! Она очень красиво обо всем говорит. Но записываться она не хотела. Она боится холода, боится космоса, дикарей боится - всего боится! "Я не мужчина, - говорит. - Я женщина. Я хочу жить в безопасности и играть с детьми". Я ей тогда ничего не сказал. Но все равно я сбежал бы от нее! Я считаю - не обязательно лететь. Но обязательно знать, что твоя любимая полетит с тобой хоть на Риту, хоть в Андромеду, хоть еще дальше! А если уже знаешь, что не полетит, - какая любовь?
Он умолкает на минуту, потом добавляет:
- Но я ни о чем не жалею, Сандро! Зачем тосковать об ушедшей любви? Придет новая! И будет не хуже. Новая любовь - всегда лучше прежней.
Легко ему жить, если он так думает!
А я вот, чудак, тоскую... Или я как-то не так устроен? Не зря же Лина называла меня "минористой личностью"! Ей было ничуть не лучше, чем мне. А смеялась она в десять раз больше...
Али резко поднимается с поваленной сосны и произносит:
- Пойдем березу валить. А то не успеем.
Я тоже поднимаюсь, кладу руку ему на плечо. Хочется сказать что-то очень ласковое, очень дружеское. Но говорю совсем другое: