Ну, всё?
Теперь надо чем-то одарить «гвардейца». Как-никак, он меня охранял. А я даже имени его не знаю.
В ранце оставались ещё два мыслеприёмника. Остальные надо искать опять же в вертолёте. Невелик резерв! Но ведь и людей, мало-мальски связанных с моей персоной, тут тоже пока не густо!
В общем, нагнулся я над кульком с лентами, выбрал моток ярко-зелёной и отчекрыжил от него второй галстук для «гвардейца». А пока он его разглядывал да приспосабливал рядышком с первым, я достал мыслеприёмник, протянул ему и показал на свой.
«Гвардеец» внимательно посмотрел на Тора, вспомнил такую же дугу на голове у Лу-у и безбоязненно натянул аппарат на буйные чёрные кудри. Сообразил, похоже, что опасности тут никакой.
— Ты хорошо охранял меня ночью, — сказал я ему. — Хочу знать твоё имя и считать тебя своим братом.
— Я Сар, — ответил он со спокойным достоинством. — Я рад иметь такого неуязвимого брата, как ты.
Значит, ночью он всё-таки «пробовал» меня копьём? Как же иначе обнаружишь мою «неуязвимость»? Но сейчас это уже неважно… Я протянул ему руку. Он нагнулся, обнюхал её и только после этого осторожно коснулся своей ладонью моей кисти.
Ладонь его была сухой и горячей. Как нос у больной кошки. Выходит, он меня не боялся, иначе ладонь была бы холодной и потной.
Что ж, всё нормально: не страх должен я тут внушать…
— Хочу посмотреть берег Кривого ручья, — сказал я одновременно Тору и Сару. — Мне тоже надо подготовиться к битве с хурами.
— Пойдём, — ответил вождь. — Покажу.
— Но вначале надо прикрепить к земле вторую хижину, — напомнил я. — Там ещё один молоток.
При слове «молоток» глаза вождя метнулись к его рукам. Обе были заняты: в одной подаренный геологический молоток, в другой — ложка и моток синей ленты.
— Пойдём в другую хижину, — согласился вождь и двинулся к выходу. Сар кинулся за ним, явно прикрывая его спину. Но от кого же, кроме меня?.. Значит, всё-таки боялся — не за себя, за вождя?..
За ними, подхватив ранец и кулёк с витаминными пастами, вышел и я.
Между палатками невинно пестрел на прежнем месте надувной матрасик, на котором провёл я ночь. Примятая вокруг трава почти распрямилась.
Никто его не тронул.
В центре второй палатки так же лежал тюк, и к боку его так же был приторочен ремнём геологический молоток.
И всё повторилось. Я выгнул внутрь лишь первые петли и вогнал в землю лишь первые колышки. А Тор уже пошёл по кругу на противоположной стороне парашютного купола. И Сар, поглядев на нас, сам попросил у меня молоток — протянул за ним руку.
Пока они увлечённо стучали молотками по дюралевым колышкам, — им явно нравился этот звон! — я захлопнул верхний клапан, стремительно скинул на тюк верхнюю рубашку, затем — нижнюю, и снова натянул верхнюю — с карманами и радиофоном. У меня их было два — на руке и на рубашке.
На это ушли секунды, шерстяная нижняя рубашка осталась на тюке.
День разгорался. Становилось жарко. Помощники мои почти обнажены, а я — с севера — в двух рубашках…
Переодевание моё интереса не вызвало. Тор и Сар взглянули мельком, искоса, и продолжали стучать. Пока они закончили, я ещё и тюбики витаминной пасты рассовал по карманам.
— Тебе нравится этот молоток? — спросил я Сара, когда он выпрямился.
— Нравится.
— Возьми его себе.
— Я отблагодарю тебя, — ответил он точно так, как Тор. Будто слышал его ответ.
Хотя и не слыхал.
Может, это привычная для племени формула? Вроде нашего «спасибо»?
— Какая белая хижина тебе больше нравится? — спросил я Тора. — Бери любую! Живи в ней!
— Потом, — ответил он. — Когда убьём хуров.
— Пойдём на Кривой ручей, — предложил я и натянул ранец.
— Пойдём, — согласился Тор.
Ленту и ложку он оставил в палатке, рядом с тюком. А молоток из рук не выпускал. Как и Сар… Видно, сразу поняли, что это орудие годится не только для забивания колышков.
Мы шли по лесу к северу минут пятнадцать. С километр, значит… Между деревьями мелькали иногда купы с копьями и луками. По пути присоединился к нам и второй «гвардеец». В руках его были два копья, за спиной — лук, справа — пучок длинных стрел. Одно копьё он сразу отдал Сару.
Опушка пришлась как раз на высокий обрыв. Несколько деревьев, подмытых ливневыми водами, съехали по обрыву к видневшейся внизу воде. Чёрные корни поднимались над коричневой глиной славно угрожающие щупальца внушительных спрутов.