— Ты, наверное, подумал о богатстве? — слышу я чуть хрипловатый басовитый голос Нур-Нура. — Ты прав. Она неизмеримо богаче моей. Прежде всего потому, что умеет лучше работать. И не проматывать заработанное. И ещё потому, что всё украденное у нас целый век тащили сюда. Как, впрочем, и из других стран… Тут с наворованным спокойнее. Оно тут целее… И сотни тысяч лучших наших работников тоже бежали сюда всего за один век. А отсюда к нам бежали лишь единицы неудачников. Этим, по сути, всё и сказано. Где хорошо — оттуда тысячами не бегут.
…Длинный худой рыжеватый парень, чуть прищурившись, смотрит на меня. Он в спортивном костюме и стоит в ряду таких же худощавых юношей. Вот они срываются со старта и бегут по эллипсу, прыгают через препятствия, переплывают реку, на верёвках спускаются с отвесных скал, занимаются боксом. Обычная спортивная тренировка. Почти как у нас в «Малахите».
— Когда я пошёл в звездолётчики, — рассказывает Нур-Нур, — страна моя начинала рассыпаться. Отваливались дальние окраины, уходили из них войска, и новые правители крохотных окраинных государств смешно, как нам казалось, потрясали маленькими кулачками. Мы ещё не знали тогда, что за спинами новых правителей новых государств вырастет вскоре вся мощь страны-соперницы, что она станет, как говорится, гарантом их свободы. Свободы от нас…
Мы радостно шли в космос, создавали базы на соседних мёртвых планетах, посылали автоматические зонды к ближним звёздам, обнаружили радиомаяк другой цивилизации. И нам казалось, что наша сфера влияния растёт безгранично. А тем временем страна разрушалась изнутри, останавливались заводы, люди беднели, зверели, угрожающе сокращалась продолжительность жизни, и озлобленность стала просачиваться даже в ряды звездолётчиков. О чём раньше и подумать никто не мог.
Не сразу мы поняли, что традиционная умственная ограниченность давних наших правителей сменилась явным предательством правителей современных. Они всё более откровенно уничтожали собственный народ и собственную страну, превращая её из страны-соперницы в страну-вассала. Это происходило настолько бессмысленно, чудовищно и вроде бы бесцельно, что никак не укладывалось в голове. Но — происходило!
…Снова плывёт прозрачный шар над родиной Нур-Нура, но уже пониже, помедленней и останавливается над затихшими цехами с выбитыми стёклами, над фермами для скота, с которых содраны крыши, над опустевшими посёлками и залитыми водой рудничными карьерами, в которые спиралью уходят шоссейные дороги и заржавевшие рельсы.
Только зелень буйно торжествует в обезлюдевших местах: зарастают дороги и некогда возделанные поля, кроны деревьев прикрывают разгромленные цехи и фермы, кустарники обживают спортивные площадки и стадионы. Чуть приподнимется шар — и торжествующая зелень скрывает следы разрухи. Чуть опустится — они снова видны.
— Как неизлечимая болезнь, расползалась разруха по телу страны. — Хрипловатый бас Нур-Нура почти шепчет. — Ну, кому это может быть выгодно? — спрашивал я себя. — Кому?.. Ответ был однозначен, вариантов не возникало. И страну-соперницу я закрыл для своей души. Вначале перестал ею восхищаться, потом начал тихо ненавидеть. Да, целый ряд её правителей оказался дальновиднее ряда наших. Да, её сдержанная сила пересилила нашу разухабистую, презрительно не вступая с нею в открытый бой. Да, её звездолётчики быстро воспользовались нашими открытиями и нашими космическими базами, чтобы проникнуть в космос дальше нас… Звездолётчиков за это я уважал. Их бесстрашию и мастерству можно было поучиться. Но страну их не любил всё сильнее. Учиться у неё уже не хотелось. Никогда не считал я возможным строить собственное благополучие на чужом несчастье. Да и не обязан я любить чужую страну! Правители её заботятся вовсе не обо мне, и не о таких, как я. Но, к сожалению, и мои правители обо мне тоже не заботятся…
Прощальный взгляд бросает автор коэмы на страну-соперницу. Умытые пейзажи удаляются холодно и равнодушно. Их не жаль. Они затягиваются облаками, исчезают, и я понимаю, что больше их не увижу.
— Зачем я рассказываю всё это? — вдруг спрашивает Нур-Нур. — Затем, чтобы ты понял то, что произойдёт дальше. И особенно — на твоей планете.
Коэма вдруг переносит меня в космос. Автоматический зонд спокойно плывёт вокруг жёлтой звезды и неожиданно попадает в стремительно поднявшийся из её недр гигантский огненный протуберанец. Как будто огненный язык фантастического дракона слизнул букашку.