Вообще в этой книжке много фотоиллюстраций. Когда мне надоедает читать о том, как хозяйничают на поверхности земли дожди, ручьи, реки и ветер, я разглядываю картинки и читаю неведомые мне названия. Верховье реки Юй-тас, Казахстан… Террасы размыва в долине реки Лютчине, Швейцария. Пороги на реке Бирюсе, Восточные Саяны. Скала Хобот, Шаманский мыс, Байкал.
Первый раз в жизни я читаю учебник не ради того, чтобы ответить урок. Я не большой охотник до научной литературы. Предпочитаю художественную. А наук мне пока хватает в учебниках. Хватало.
Солнце расстилает на земле искажённые проекции палаток. Тень от стола кажется мне тревожно длинной. Я испуганно вскидываю к глазам руку с часами. Ого! Хорош бы я был, если бы просидел с книжкой ещё полчаса!
Бросив «Основы геологии» на траву, я бегу разводить огонь. Крохотный язычок пламени бойко перепрыгивает со спички на бересту, растёт и резвится и обнимает сухие сучья своими красными лапами. Из короткой трубы клочьями выплёскивается дым.
Первая пуговица
Саша возвращается раньше других. И приносит в целлофановом мешочке стакана три клубники.
— Вольфрам отпустил меня пораньше, — говорит она, расслабленно садясь на скамью. — Я набрала ягод. Надо купить молока. Очень вкусно — клубника с молоком.
— Я сбегаю за молоком. Сразу после ужина.
У Саши такой вид, словно она ужасно устала. Да она, видно, в самом деле устала. И зачем таких берут в геологи? Ну какой из неё геолог?
— Может быть, пойдёшь искупаешься? — предлагаю я.
— Далеко, — вздыхает Саша. — Полей мне, я умоюсь.
Я щедрой струёй лью из кружки в сложенные лодочкой ладони. Саша споласкивает руки до плеч, лицо, шею. У неё тоненькая, совсем детская шея.
— Ты ноги помой, — советую я. — Самое главное — ноги помыть, когда устанешь.
— Ноги я сама. Ты иди.
Оставив ей полведра воды и кружку, я иду накрывать на стол. Дело это несложное. Надо нарезать хлеба, поставить соль, чашки и ложки. Да, ещё эмалированные кружки для чая. Теперь всё.
— Гарик, чья это «Геология» тут валяется? Твоя?
— Нет, это Вольфрама.
Я беру у Саши из рук учебник, кладу его обратно на рюкзак Вольфрама.
— Зачем Вольфраму учебник для первокурсников?
Саша смотрит на меня, подняв брови. До чего же у неё синие глаза! Прямо удивительно, какие синие.
— Ну, для чего… Мало ли для чего… Может, что-то забыл.
— Вольфрам? Ну да!
А в самом деле, зачем ему «Основы геологии»? И положил, главное, на рюкзак. Это он для меня положил. Вот пижон! Сказал бы просто: «Возьми, Гарик, почитай». Нет, он, видите ли, «забыл» её тут, чтобы я ухватился, как пескарь за наживку на крючке. Ну ладно, я его разоблачу. Не за обедом. Лучше вечером, у костра.
Костёр мы раскладываем каждый вечер. И подолгу сидим около огня, если, конечно, нет дождя. Разговариваем. Или молчим. Или поём песни. Люди идут в это время в кино, в театр, гуляют в парках, танцуют на всяких там пятачках или смотрят телевизор, а у нас нет даже транзистора.
Транзистор Вольфрам, конечно, мог прихватить. Витька как-то спросил его насчёт транзистора. Оказывается, не взял принципиально. «Должен же человек когда-нибудь остаться наедине с природой. И с самим собой. А то, пожалуй, совсем разучишься думать». Мы с Витькой решили, что он тут перехватил. Думать можно и под музыку. Но приходится обходиться без музыки. По вечерам мы слушаем треск сучьев в костре.
Вольфрам всегда сидит на пне — это его традиционная привилегия, на которую не осмеливается посягнуть даже Саша. Она приносит из палатки свёрнутый спальник. Мы с Витькой обычно устраиваемся на земле.
Сегодня Вольфрам не успел засветло прочесть купленные в селе газеты и теперь читает их при свете костра. Я подкладываю сухие смолевые сучья, чтобы было светлее. Время от времени Вольфрам делится с нами газетными новостями. Во Вьетнаме американцы отравляют посевы риса. В Гарлеме маленький мальчик умер от укусов крыс. В Красноярске готовятся к пуску первой очереди электростанции, которая будет самой мощней в мире. На Чёрноморском побережье жаркая погода. Советские космонавты — гости Франции… Страницы газет связывают нас с целым миром.
— Вольфрам, прочти что-нибудь на моральные темы, — капризно-насмешливым тоном просит Саша.
— Ты лучше завтра сделаешь это сама, — говорит Вольфрам.
По-моему, он жестковато обращается с Сашей. Как будто недолюбливает её. Чем-то она ему не нравится. Чем она ему не нравится? А сам он что, идеальный? Подкинул мне эту «Геологию». Хочет, чтобы я стал геологом? Наверное, не мне первому устраивает этот фокус.