— Боишься? — спросил он.
— Прямо реву от страха, — сказала Юлька, крепко обнимая свои лыжи.
— А что? — Пашка дёрнул в усмешке уголками губ. — Хочешь, столкну тебя сейчас в воду?
— Толкай.
«И столкнёт, — с тоскливым чувством подумала она. — Никто даже не узнает, что я утонула…»
Остров был безлюден — Юлька уже знала. Она поглядела на противоположный берег. Здесь, за дамбой, город не строился. Здесь были поля и вдалеке, на холме, среди чуть придымленных снегов цепочкой вытянулись дома небольшой деревеньки Балюки. На берегу стоял мальчишка лет девяти, в валенках с галошами, в длинном, на вырост, пальто и в меховой шапке.
— Я бы тебя спас, — сказал Чёрный. — Столкнул, а потом спас. На меня находит такое… Ну, охота сотворить чего-нибудь отчаянное. Хочешь, я сам сейчас прыгну в воду? Хочешь?
Сумасшедшую готовность прыгнуть в ледяную воду увидела Юлька в глазах Чёрного. Стоит ей сказать: «Прыгни» и…
— Не люблю психов, — сказала Юлька.
— А на войне такие психи становятся героями, — заметил Чёрный.
— Греби, — попросила Юлька.
— Не нравится мой корабль?
— Не корабль, а корыто.
— Я воду люблю, — сказал Чёрный, подгребая к берегу. Они уже миновали середину проливчика, и Юлька понемногу успокаивалась. — В моряки бы я пошёл.
— Никому дорога не заказана. Можешь служить моряком.
— Бабка говорит: у человека есть судьба, и против судьбы ничего не сделаешь.
— Ты же не уважаешь бабку.
— Да нет, она старуха умная. Жестокая и нечестная, а умная.
Плот пошёл быстрее, словно и он, как Юлька, боялся мрачной глубины воды и спешил к земле. Мальчишка угрюмо смотрел на плот.
— Что, ещё решил поплавать? — спросил Чёрный мальчишку.
— Я тебе всё равно морду набью, — со злостью отозвался мальчишка. — Вот только вырасту немного и набью.
— А ты сейчас набей, — сказал Пашка.
— Ничего, подождёшь.
Юлька, улыбаясь, следила за перебранкой. И что Чёрный связался с таким маленьким? Маленький, а смотри какой ершистый.
— За что он тебе грозится? — спросила Юлька.
— Да искупал я его в прошлом году. Поплыл со мной на плоту, а расплатиться не захотел. Я и столкнул его в воду возле берега.
Пашка захохотал. Юлька смотрела на него недоверчиво и серьёзно.
— Дождёшься у меня! — крикнул парнишка и, погрозив кулаком, пошёл по дороге в Балюки.
— А если бы он утонул? — сказала Юлька.
— Говорю — возле берега. Что я, осёл, в тюрьме за него сидеть? Простудился только. Пока добежал до Балюков в мокрых штанах, ревматизм схватил.
— Зимой? — спросила Юлька.
— Весной. В марте. Я же не виноват, что он такой хлипкий. Да ему ещё лучше: в санатории лечился. Я вон сроду в санаториях не бывал.
— Сволочь ты, — сказала Юлька.
— Только разглядела? — спросил Чёрный. — В школе давно поняли, что сволочь, и выгнали. А ты даже на остров ко мне явилась. Я теперь всему Дубовску расскажу, что ты за мной бегаешь.
— Эх ты! — презрительно проговорила Юлька.
Она повернулась и пошла к городу, вскинув на плечо лыжи. Тот мальчик уходил вправо, к Балюкам, Юлька — влево, к городу. А Пашка один стоял на берегу водохранилища у своего плота.
— Юлька! — крикнул он. — Юлька, подожди. Я пошутил. Никому я не расскажу…
Он бежал к Юльке, топая по дороге смёрзшимися ботинками. Юлька обернулась, выставила лыжи, словно пику.
— Не подходи ко мне! Не смей!
— Жалко, что тебя не искупал, — зло проговорил Пашка.
— Хулиган, — сказала Юлька.
Она встала на лыжи. Пашка молча смотрел, как она ухолила на лыжах прочь. Долго смотрел ей вслед. Но не догонял больше и не окликал.
8
«С таким я ходила в кино! — думала Юлька, стремительно скользя на лыжах. Она резкими бросками неслась вперёд и вперёд по берегу водохранилища, словно бы убегала от погони. — Из-за него меня не взяли в лыжный поход. А он гад. Искалечил мальчишку. И ещё доволен своей подлостью. Ой, дура… Какая я дура!..»
Юлька запыхалась от быстрого бега. Ресницы и брови заиндевели. Она остановилась, достала платок, вытерла лицо. Оглянулась. Чёрного не было видно — должно быть, вернулся на остров. Мальчик поднимался по склону горы в свои Балюки, на белой дороге чётко виднелась его маленькая фигурка.
«Не хочу я о нём думать, — скользя на лыжах, мысленно говорила себе Юлька. — Не буду о нём думать. Что у тебя общего с Чёрным? Ничего у меня нет с ним общего. Я и на обрыв больше не пойду, чтобы с ним не встречаться. И на остров…» — «Ещё чего не хватало! — сама себе возразила Юлька. — На остров из-за него не ходить. Или на обрыв. Может, вообще запрёшься дома? Везде я буду ходить. А разговаривать с ним не стану. Нашла приятеля. Ещё заступалась за него. Он злой. Ну, хватит! Хватит о нём!»