Юлька разделась, молча прошла в комнату. Села на диван. Сидела и слушала, как воет за окном вьюга.
— Ты чего невесёлая? — спросила тётя, остановившись в дверях комнаты и вытирая руки о передник.
— Ничего, — сказала Юлька.
— Погода не нравится?
— Погода.
Тётя могла бы удовлетвориться этим объяснением и заняться своей картошкой, но она медлила, не уходила.
— Замечаю я, Юлечка, что часто ты хмуришься. В твои-то годы надо бы весёлой да счастливой быть, а ты хмуришься. Или, может, злишься на кого? Нехорошо это.
— Да ни на кого я не злюсь! — раздражённо отозвалась Юлька.
— Бывает, что человек зло копит. Злобинку к злобинке собирает, ровно скряга копеечки. Накопит зла и становится ненавистником. Всех людей ненавидит, и правых, и виноватых. Весь белый свет ему чужой да неприветный. Боюсь я таких. Боюсь и жалею.
Тётя не дождалась, что́ ей ответит Юлька, медленно повернулась и ушла в кухню. А Юлька как раз хотела ей сказать… Ведь это же Пашка Чёрный! Про него говорила тётя. Становится ненавистником… Злобинку к злобинке собирает…
Да, вот в чём дело… Он копил зло. Всякую обиду, большую и маленькую, помнил и берег и думал, как бы отомстить. Главное — отомстить. Сделать зло. Тем, кто обидел. И просто так, кому придётся. А добро он забывал. Люди разные. Не все же относились к нему плохо. Он ненавидит людей. Бабку. Мачеху. Отца. Мальчишку, который не сделал ему ничего плохого, столкнул с плота в ледяную воду. Это была уже не игра. Не шутка. Даже не хулиганство. Сознательная подлость — вот что это такое. Подлость, которую нельзя простить.
Юлька сидела одна на диване и думала о Чёрном, словно ей очень важно было разобраться, почему он стал таким. Ведь она решила с ним больше не встречаться, зачем ей нужно думать о нём? А сама думала. Тётя как бы бросила ей ключик к чужой душе. Бросила и ушла, а Юлька теперь открыла заколдованный тайник и с любопытством разглядывала его.
Он ненавидит школу, в которой учился. Спилил яблони… Ведь никто же не хотел, чтобы Пашка стал хулиганом. В седьмом Алексей Иванович занимался с ним дополнительно по математике. Летом его бесплатно отправляли в пионерский лагерь. Ирина Игнатьевна сколько раз по-хорошему уговаривала Пашку взяться за учёбу. Он ничего этого не помнит. Запомнил, что какие-то дроби плохо ему объяснили. Сам же говорит, что не слушал… И этого воробья, когда выспорил ножик. В жизни всё время что-то случается. И какие-то случаи и события человек забывает, а другие хранит в памяти. И даже мысленно раздувает, как воздушные шарики. Ему же только шестнадцать лет. Вся жизнь впереди. Так говорят: вся жизнь впереди… Не совсем верно говорят… Шестнадцать лет позади. И за эти шестнадцать лет он накопил столько зла…
«А ты?»
Юльке показалось, что это не сама она себя спросила, а кто-то неизвестный прошептал у неё над ухом: «А ты?»
«Что — я?» — заносчиво сказала Юлька этому неизвестному.
«А то, — упрямо проговорил он, — то, что ты, как Пашка, видишь иногда одни свои обиды. Да, видишь обиды там, где тебя никто не собирался обижать».
«Неправда!» — сказала Юлька.
«Неправда? — ехидно осклабился невидимый Юлькин судья. — Неправда? Ведь ты же опоздала на контрольную. Тебе же за дело попало от Ирины Игнатьевны. А ты решила, что она к тебе придирается. Думала ведь, что придирается».
«Мало ли, что человек со зла подумает».
«Вот именно: со зла. Так это начинается. Маленькое зло и большая неблагодарность. Алексей Иванович остался с тобой после уроков, чтобы ты написала контрольную. Но ты ведь не сказала ему: «Спасибо». Ты забыла. Мы часто забываем благодарить за добро. А злиться не забываем. От зла ещё рождается зло. И потом человек становится таким, как Пашка Чёрный. В войну такие не были героями. В войну такие… Чтобы стать героем, надо любить людей. Как Данко. «Что сделаю я для людей?» И отдал людям своё сердце. Тысячи людей поступили, как Данко. В революцию. В Отечественную войну. И в мирное время тоже. Одни просто живут. А другие отдают своё сердце людям».
Неизвестный исчез, оставив у Юльки тревожное желание во всём разобраться. В жизни. В людях. В себе. Больше всего — в себе.
Юлька вдруг поняла, что не знает себя. Кто она? Романтик или пустая фантазёрка? Волевой человек или капризная девчонка? Широкая душа или мелкая эгоистка? Были вопросы, а ответов не было. И нельзя было поднять руку и спросить Ирину Игнатьевну. И ни в одном учебнике не было ответов. Самой предстояло Юльке ответить на эти вопросы. И не анкетным «да» или «нет». Всей жизнью предстояло ответить.