— Юлечка, ты читала сегодня газету? — спросила из кухни тётя.
Юлька вышла в кухню.
— Нет. А что?
— Про вашу электростанцию пишут. Вот здесь. Новый блок пустили.
Юлька взяла у тёти областную газету, прочла короткую информацию. «На Дубовской электростанции дал первый ток…» Юлька представила себе высокую кирпичную трубу, которая вчера ожила, задышала, задымила над белой степью, и ей вдруг захотелось немедленно увидеть этот сизый хвост дыма… Постоять на горе и посмотреть на дымящую трубу, а потом спуститься к проходной и дождаться отца и маму и идти рядом с ними домой по обросшим снегом ступеням крутой Красноармейской улицы.
— Тётя, я завтра домой поеду, — сказала Юлька.
— Да ведь ещё два дня собиралась пожить.
— Нет, поеду…
— С фронтовиками хотела поговорить, — с упрёком заметила тётя. — Что ж ты?
— Я поговорила, — сказала Юлька. — С тобой поговорила. Ты герой. Я о тебе расскажу в классе. И о Марье Захаровне расскажу, и о той школьной уборщице — о Тимошкиной Дарье Никитичне, и о Степане Ивине…
— Так мы ж не на фронте, — возразила тётя.
— Нет, — сказала Юлька, — вы все — герои. Я ещё не знаю, смогла бы я так или нет.
— Твои дела все впереди, — сказала тётя. — Так завтра поедешь?
— Завтра.
— Давай-ка я тогда калачиков в гостинцы испеку. Василий любил мои калачики. Да и мама твоя поест…
Автобус уходил утром. Анна Николаевна решила проводить Юльку до автобуса.
— Ты собирайся, — сказала она, — я сбегаю в больницу, отпрошусь на часок у старшей сестры.
— Пойдём вместе, — сказала Юлька.
В приёмной Юлька отстала от тёти. Как только Анна Николаевна ушла, она открыла дверь в кабинет главного врача.
Кабинет был пуст. Белый халат висел на вешалке. Белый стол стоял в углу. Какие-то бумаги лежали на столе. Наверное, со вчерашнего дня Андрей Ильич ещё не был в кабинете.
Юлька не слышала, как тётя вернулась в приёмную. Она подошла, положила Юльке на плечо руку.
— Ты что?
— Так, смотрю, — сказала Юлька. — Андрей Ильич ещё не приходил?
— Спит, — сказала тётя. — В пять утра вернулся — в областную больницу мальчика отвёз. Из Топольков мальчик. Девочку к нам привезли, а мальчика — в областную. Пойдём, что ли?
— Пойдём.
Они зашли домой, взяли вещи. Тётя несла кошёлку с калачами и с антоновкой, а Юлька — свой рюкзак и лыжи. Метель улеглась, и земля отдыхала после беспокойной ночи под свежим пушистым покровом.
— Ты бы летом ко мне приехала, — сказала тётя. — Летом у нас больно хорошо.
— Я приеду, — пообещала Юлька.
«Если бы не эта ночная поездка, Андрей Ильич пошёл бы меня проводить», — подумала Юлька. «Не выдумывай, — возразил ей тот вредный Неизвестный, с которым она спорила вчера. — Ни за что бы он не пошёл». Но Юлька стояла на своём: пошёл бы. И сама она не знала, зачем ей это нужно, чтобы доктор её провожал. А всё же хотелось верить: если бы не эта беспокойная ночь, проводил бы.
— Как бы не опоздать к автобусу, — беспокойно проговорила тётя.
Но они пришли как раз вовремя. Постояли минут пять — и показался на белом холме красный автобус. Издали он выглядел маленьким и катился вниз беззвучно, словно кто-то пустил с горы игрушечный вагончик.
Анна Николаевна стояла неподвижно и глядела на приближающийся автобус. А когда он остановился, тётя вдруг, спохватившись, поставила кошёлку на снег, обняла Юльку и заплакала.
— Тётя, ну что ты? Я ведь ещё приеду, — говорила Юлька торопливо.
— Едете, что ли? — крикнул водитель.
— Тётя!
— Садись, садись. Отпусти лыжи-то, я подам.
Свободные места были только на заднем сиденье. Когда автобус тронулся, Юлька обернулась и стала глядеть в широкое стекло. Тётя в своём старом, неуклюжем пальто стояла возле телеграфного столба. Юлька махала ей рукой. Чем дальше уходил автобус, тем меньше становилась одинокая женщина у столба. Потом она совсем растворилась в зимнем туманном воздухе.
Белое поле, словно огромный лист чистой бумаги, расстилалось вокруг. Автобус торопливо выписывал на этом листе ровную строчку.
