Что могу сказать — хороша чертовка, подтянутое тело, небольшая обтянутая маечкой грудь, с лёгшими поверх маечки в ложбинку жетонами, тонкая талия. Жар её атлетического, пышущего здоровьем, без капли жира, тела доставал меня, несмотря на все мною возводимые барьеры.
Не знаю, расшифровала ли она те взгляды которые я бросал на неё, но не поднимая головы, она глухо заговорила:
— Коммандер, сэр… — покачав головой, я остановил её.
— В неформальной обстановке, просто Джон.
Она кивнув, исправилась:
— Джон, я пришла поговорить о том… том, что произошло на Иден Прайм.
Я было открыл рот, сказать, что я всё понимаю и в этом нет необходимости, но натолкнувшись на её взгляд, заткнулся, отчитывая себя за чуть было не совершенную ошибку. Между десантом и командой корабля, зачастую, пропасть. Среда, менталитет, они настолько разные, что почти любая совместная попойка заканчивается дракой. И выходит, что и те, и другие варятся в собственном соку. Вот и получается, что не к кому десантнику обратиться за поддержкой, кроме как ко мне, его командиру. И любой грамотный командир, должен быть хорошим психологом, но не кабинетным, а больше интуитивным, полевым психологом, что приходит с опытом. Нельзя научиться читать человеческие души по книжкам. Вот поэтому я заткнулся и начал внимательно слушать.
— В общем, я тогда разозлилась, сильно, очень сильно, а ещё во мне была обида, мне казалось, что я выжила чудом, а вы… мне казалось, что то, что я выжила, вас разозлило, словно я должна была умереть, и это было несправедливо, ведь всех остальных убило, а я осталась одна, совсем одна, а вокруг была смерть…
Она изливала душу, выговаривалась, а я мрачнел с каждой минутой. И что мне ей ответить. Она, конечно, молодец, солдат, после первого боя, да ещё такого, бывало и сильнее ломало. А она ничего, держится, гнётся, но не ломается. Но женщина на войне, вот так в первых рядах, а мне, может статься, её на смерть посылать. Нда, дилемма. А она продолжала:
— Я сначала разозлилась, но потом, когда увидела уничтоженный посёлок, и трупы, везде трупы, мне хотелось заплакать, а ведь я знала почти всех, и потом, когда они стали подниматься и нападать на нас, а я стреляла в них, я думала, что свихнусь, так это было страшно, ужасно, нелепо, я не знаю как это сказать… И самое страшное, а вдруг действительно, продержись я чуть дольше, задержи гетов хоть на несколько минут, и кто-то из них бы сумел спастись… Тогда я поняла, что ты мне говорил, Джон, и я не знаю как жить дальше с этим.
Она подняла на меня взгляд полный отчаяния. Такой, что мне захотелось пожалеть её, прижать к груди, как маленькую девочку, успокаивающе гладя по голове. И я понял, что смириться с женщинами в своём подразделении я не смогу никогда, потому что к своим солдатам я не имею права испытывать таких чувств. Всё что угодно, понимание, сочувствие, но только не жалость.
Интерлюдия 1
Вопреки традиции, адмиральский вымпел был поднят не на линкоре «Эльбрус», флагмане Пятого флота, а на крейсере «Чикаго», где и был оборудован мобильный пункт управления флотом. Начальник 63-ей разведывательной флотилии Пятого флота контр-адмирал Старинов подошёл к задумчиво разглядывающему интерактивную тактическую схему командующему Пятым флотом Альянса адмиралу Хакету.
— Сэр, пришёл рапорт от «Нормандии».
— Без чинов, Пётр Михайлович.
Старинов непроизвольно поморщился, но, сдержавшись, чуть кивнул:
— Хорошо, Стивен.
А Хакет, глядя на главу разведки флота, скривившегося как от лимона, развеселился:
— Что, прочитал уже про себя? Я, признаться, друг мой, долго хохотал. Прости Господи эти СМИ, не ведают что пишут.
Старинов только буркнул что-то непечатное, меняясь в лице. А ситуация, в общем-то была презабавная. Всё дело было в невежестве писак, которых, для популяризации армии и флота, объединённое командование пригнало, в образцово-показательный Пятый флот. И всё бы ничего, но Старинова, русского по происхождению, отдавая дань уважения его опыту и навыкам, многие, даже вышестоящие по званию, называли по имени-отчеству — Пётр Михайлович. Пожалуй, из флотских, он был одним из самых опытных офицеров, участник нескольких вооружённых конфликтов, так же как и Хакет, лейтенантом участвовавший в Войне Первого контакта. Но если Хакет оставался больше офицером спецназа, имевшем абсолютно заслуженный класс N7, и собаку съевшим на проведении десантных операций, то Старинов был флотоводцем до мозга костей. Некоторые его тактические схемы действий соединений флота в прорыве и в обороне, подтверждённые, между прочим, реальными боями, преподавались в Академии Генштаба, как образец эффективности и грамотного тактического планирования. А потом угораздило кого-то из сопровождавших делегацию отрекомендовать Старинова именно по имени отчеству, как одного из лучших офицеров флота. А у журналистов не хватило то ли ума, то ли сообразительности, уточнить этот вопрос в кадровой службе, но по всем сетям контр-адмирал так и пошёл под фамилией Михайлович.