Прорыв нам обошёлся дорого, больше шестидесяти процентов дроидов было потеряно, в живой силе потери составили до пятнадцати процентов, из них безвозвратных только пять, но это пока, до зала Президиума было ещё несколько километров, которые надо было преодолеть под огнём упорно лезущих гетов. Раз в пару минут Марк сухим голосом докладывал потери, а я копил злость для Сарена и Жнеца, чтобы предъявить им всё увеличивающийся счёт человеческих жизней.
Мы рвались вперёд, винтовку Гарруса переломило прямым попаданием чего-то крупнокалиберного, хорошо ещё руки не оторвало, скользнувший по броне снаряд оставил оплавленную борозду, отбросив турианца назад. Сейчас в его руках была штурмовая винтовка кого-то из десантников. Мне опять прилетело в ту же ногу, что и на Теруме, даря незабываемые ощущения подвижного бревна.
Пара километров, устланные техникой и телами людей, малая жертва за безопасность всего человечества, чтобы успеть прорваться вперёд, любой ценой. Я понимал это, люди вокруг меня тоже это понимали, и гибли, отчаянно бросаясь в атаку, не давая этому потоку остановиться, потерять напор, завязнуть в массе синтетиков выстраивающих заслон за заслоном на нашем пути.
— Здесь! — пробился голос Гарруса, сквозь кровавый туман, затянувший сознание.
Полторы роты, всё, что осталось от батальона, почти без дроидов, совсем без УРО, уже вливалось в раскрытые створы, туда в Президиум, нашу конечную цель.
Ворвавшись внутрь, смели гетов и кроганов, оказавшихся, неожиданно, в малом числе, почти без остановки дойдя до зала Совета. Как вдруг передовой отряд доложил, что там идёт бой. Геты и кроганы воевали ещё с кем-то.
Когда я добрался до места, десант добивал последних, еще трепыхающихся гетов и кроганов. Мрак аварийного освещения, разрывали только отдельные вспышки контрольных выстрелов, да светился, переливаясь оттенками красного, активированный пульт.
Подбежав к нему, я уставился на непонятные закорючки, все отчетливее понимая, что не имею абсолютно никакого понятия, как этот чертов пульт отключить. Взорвать его, но подняв автомат, я все же заставил себя его снова опустить, далеко не факт, что механизм активации суперретронслятора будет отключен. Нет, нужен штатный код отключения, вот только где его взять.
Тут странный скрежещющий звук разорвал тишину, раздавшись откуда-то слева. Расступившись, десантники открыли моему взору исковерканное тело, в котором я с трудом узнал бывшего Спектра Совета Сарена. Когда-то бывшая турианцем, сейчас это была перекорёженная, насквозь киберизированная машина, в клочья разорванная сотнями попаданий. Что удивительно, ещё живая.
Сарен, вернее то, что из него сотворил Жнец. Его глаза ещё не успели потухнуть, а по телу пробегала еле видимая дрожь. Похоже это то он бился здесь с гетами и кроганами, зачем и для чего, сложно уже сказать.
Глядя на эту неопрятную груду, залитую тёмной жидкостью, медленно вытекавшей из разорванных шлангов, я не чувствовал в себе той злости и ненависти что была ранее, к этому и невозможно было испытывать ненависть. Только усталость владела мной.
Сняв шлем, пробормотал негромко, не думая, что он может меня услышать:
— Вот мы и встретились, Враг мой.
Но вдруг забулькало, а голова Сарена чуть повернулась ко мне, захрипев механическим голосом:
— Шепард… — голос прервался шипением и шумом, но вновь восстановился спустя пару секунд. — Пульт, комбинация по строкам, первая — семь, вторая — два, третья — семь, нижняя — проведи слева на право по шкале…
Метнувшись назад, я в точности воспроизвел указанные действия, ни на секунду не усомнившись в его словах, что-то мне подсказывало, что мятежный Спектр мне не соврал. Пульт, тем временем, мигнул и, потухнув, сложился, уезжая под пол.
А Сарен продолжил:
— Я бы желал человечеству сгинуть, но только не ценой гибели Иерархии. Неплохая шутка, да — он заперхал. — Вас спас тот, кто больше всего вас ненавидел.
— Неплохая, — я кивнул, присел около него и, приставив пистолет к блестящему металлическому лбу, выпустил полную обойму, разнося пропитанные кибернетикой мозги. Не из ненависти, не из жалости, просто ЭТО не должно было жить.
Встав, оглядел усталые лица, нашёл глазами майора, лежащего на импровизированных носилках, тот был ещё в сознании: кивнул и тихо, и устало произнёс:
— Мы справились.
Внезапно глухая дрожь прокатилась по станции. Подбежал встревоженный связист.