Не меньше проблем доставляли и минометы. Мины были не так убийственны, но взрывались над водой, жужжа осколками. Взрыватель у немецких мин чуткий, не то что у снарядов, едва коснется чего-нибудь, хоть воды, хоть обломка, готово – взрыв! А осколки у них мелкие, да злобные, прошибают и каску, и одежду, а те, что покрупнее, запросто человека пополам перерубают.
Когда подплыли поближе, услышал пулеметы. Немцы с занятых высот били вдоль реки сквозь дым, пули свистели во всех направлениях. Никогда не забуду и всегда различу по звуку: как пуля врубается в дерево, а как – в плоть.
Переправа… Нет ни зарева осветительных ракет над рекой, ни холодной воды, в которую заходишь по грудь, ни свиста пуль, ударяющихся о воду. По нам били из нескольких пулеметов, минометный расчет и две-три батареи пехотных пушек. Время от времени стреляли вражеские снайперы. В ответ с нашего берега экономно стреляли контрбатарейные установки, чтобы не дать немцам безнаказанно истреблять подкрепление. И со своей задачей они более-менее справились, потери были небольшие.
Высадились, построились. Перед нами стояла задача – отбить у немцев мукомольный завод. Кирпичное здание краснело на пригорке в каких-нибудь трехстах метрах от Волги. Недалеко от заводских мельниц были вырыты окопы, где засели наши. До них мне удалось добраться живым и невредимым.
Немцы сидели крепко. Стреляли беспрерывно из двух пулеметов, расчищая все пространство вокруг завода. Оттуда и река, как на ладони. Не подступиться к ним, чертякам!
Атаковали раз, другой… Бесполезно! Люди на колючке виснут, в воронки падают, косят нас немецкие пули. Пулеметчики пристрелялись, подпустят поближе да как резанут очередью поперек цепи, сразу мертвые да раненые валятся. Немцы с окон стреляют из винтовок да автоматов, да и орудия их поддерживают. Стоит нашей атаке задержаться, как сразу гаубицы бьют, навесом из центра города. Да так точно стреляют, ни недолетов, ни перелетов, все прямо в цель. Корректировщик с рацией у них на заводе имелся что ли?
Прошли вторые сутки, уж и патронов осталось мало. Много бойцов полегло, была сорвана не одна атака. Вечером наш командир, молодой лейтенант, забыл фамилию, приказал мне и здоровому сибиряку Петру подползти в темноте к осаждаемому объекту и снять пулеметчиков, затем ворваться в здание и забросать немцев гранатами. Идти вдвоем, чтобы было легче прятаться и подобраться поближе. А мы с Петром самые опытные в этом деле, одно слово – сибиряки-таежники!
Придумал он, конечно, хорошо, а вот выполнить задание было практически немыслимо. Но боевые приказы не обсуждаются рядовыми солдатами. Командир приказал – значит надо выполнить или умереть.
С собой нам дали один ручной пулемет ДП, я был назначен вторым номером, так сказать запасным пулеметчиком. Два диска взял Петр, два – я. Взяв с собой автомат (к тому времени я научился им пользоваться), я пополз за здоровяком.
Ползли хорошо, без звука. Прятались то в воронках, то за телами. Немцы изредка пускали ракеты, но освещали они не очень – дым мешал, а дыма было много, почитай весь город горел. Вот очереди пугали. Постоянно то один, то другой пулемет наугад местность прочешут. Поди догадайся, когда фрицу повезет!
Мы залегли в сотне метров от завода и Петр, который находился впереди меня, начал стрелять. Бил он хорошо, метился как раз в окно, где самое опасное пулеметное гнездо было – и мешками заложено, и сектор обстрела хороший, и пулеметчик мастер своего дела. Из здания почти тут же ответили перекрестным огнем. Я приник к земле, и некоторое время не отваживался даже поднять голову. Пули вокруг свистят, землю перепахивают, в трупы втыкаются, об железки рикошетят. Вдруг слышу, умолк ручной пулемет. Понял, что-то неладно. Стал потихоньку ползти к месту, где лежал Петр. До самого конца надеялся, что тот еще жив, что у него просто кончились патроны…
Добрался до него я уже в кромешной темноте, немцы еще долго успокоиться не могли, приходилось по полчаса лежать то тут, то там. Дело оказалось худо. Тело Петра, когда я немыслимыми усилиями, каким-то чудом дополз до него, начало коченеть. Немцы, очевидно, подумали, что с наглыми лазутчиками покончено. Изредка тьму снова прорезали дежурные очереди из немецких пулеметов. Из окон завода лилась танцевальная музыка, где-то внутри верещало немецким голосом радио. Очевидно, фрицы отдыхали от боев.
Я еле высвободил пулемет из закоченевших могучих рук Петра. Он был залит скользкой, липкой кровью моего напарника. В этот момент у меня пробежали мурашки по коже. Лежать рядом с трупом, в зловещей мгле было страшнее, чем идти в стан живого врага. Трясущимися руками я, как мог, вытер пулемет от крови и стал отползать от Петра в сторону завода. Задание надо выполнять.