Я снял штаны, ботинки, забрался в Волгу-матушку по пояс, пока мазутная пленка не осталась за спиной. Тут я наконец-то зачерпнул пригоршню чистой речной воды, сначала умыл лицо, потом стал пить, опустив лицо прямо в воду. Постоял некоторое время, потом снова прильнул к водной глади. Жажда все не проходила. Лишь на четвертый раз я облегченно вздохнул, напившись, как мне казалось, впрок на целую неделю. Продрог до чертиков, решил греться движением.
Заполнив фляги до самых краев, стал возвращаться на берег, пытаясь обойти полосу мазута. Так я прошел вдоль берега довольно приличное расстояние. Вышел на берег возле недостроенного кирпичного дома. Стал, не спеша одеваться. Едва надел штаны, как услышал чей-то смех из дома и уже знакомую неприятельскую каркающую речь. В доме засели немцы! По неторопливой, спокойной беседе, смеху, я понял, что фрицы меня не заметили.
Пригнувшись к земле, я бесшумно подбежал к дому. Благо не успел еще обуться. Вначале схватился за автомат, но через мгновенье передумал и вынул проверенное в первом бою средство – гранату. Ввернул запал, выдернул чеку. Забросить в недостроенный дом гранату оказалось не сложнее, чем закинуть кусок сахара в чашку с чаем. Раздался взрыв, свистнули осколки, а потом все стихло, даже не стонал никто. Подождав какое-то время, я осторожно заглянул в дом. Четыре фашиста были убиты наповал… Сидели, смеялись, болтали о чем-то – вдруг миг и в окно влетает граната. То-то же, на войне с Тонгсуо клювом не щелкай!
На завод вернулся радостный: принес воду, да еще и немецкую точку ликвидировал, которая с берега косила красноармейцев-водоносов.
Командир чуть не заплакал от радости. В наградном листе, обнаруженном позже в архиве, он написал, что 24 сентября 1942 года боец из Якутии Василий Иванов проявил себя в бою, как истинный герой, ликвидировал две пулеметные точки, организовал штурм здания стратегически важного объекта, уничтожил десять гитлеровцев. За боевой подвиг, командир, ходатайствовал для меня не много, не мало, а орден Боевого Красного Знамени.
Но в штабе решили, что боец Иванов слишком молод, ему всего восемнадцать лет от роду и на фронте он всего три дня. Зелен еще для Боевого Красного. Решили ограничиться медалью «За отвагу». Подписал наградной лист сам командарм Чуйков. Эта награда нашла меня лишь в 1970 году…
Пока мы ждали подкрепления и вражеского контрнаступления в здании отбитого у немцев мукомольного завода, я регулярно совершал вылазки к Волге и приносил драгоценную воду все в тех же шести трофейных фляжках. Почему я рисковал жизнью? Купаться больно нравилось, и скучно было сидеть без дела…
Глава 10. Пролитый суп
Во время одной из очередных вылазок за водой я направился к берегу с другой, более отвесной стороны. По моим предположениям там было больше укрытий в случае обстрела. Берег был в целом наш, но враг, отошедший вглубь, все еще постреливал, укрепившись на отдельных объектах, расположенных выше. Порой немцы совершали наглые вылазки, обстреливали подходы к реке из автоматов и пулеметов, нападали на мелкие части.
Очевидно, что там, куда я пошел в этот раз, недавно прошло одно из таких сражений. Дыхание реки еще не окончательно разогнало запах миновавшего здесь боя: запах пролитой крови, раскаленного железа, сожженного пороха, развороченной земли…
Далее я пошел с оглядкой. Возле самой реки на высоком обрыве заметил небольшую пещеру. Показалось, что там кто-то есть. Я не успел укрыться незамеченным:
–– Эй, красноармеец! – крикнул мужчина в командирской фуражке, выходя из пещеры. – Ты из какой роты?
У меня отлегло от сердца. Свой! Я представился, как положено перед старшим по званию. Командира я знал. Он был то ли из третьей, то ли из четвертой роты нашего полка, старший лейтенант, еврей по национальности. Веселый был мужик.
–– Пойдем со мной, осмотрим берег, там где-то наша полевая кухня должна быть…
Мы прочесали берег и действительно наткнулись на то, что осталось от раздаточного пункта. Прямое попадание крупнокалиберного снаряда убило возницу, повара, обоих лошадей, разнесло баки с супом и кашей. На разгромленной кухне я отыскал переносной ранцевый термос с супом, с еще теплым содержимым, немного хлеба. Командир разрешил отнести добычу своим.
Только я надел фляжечную перевязь и положил хлеб в вещмешок, как свистнула пуля над головой. Вторая, третья… Одновременно с командиром мы укрылись за разбитой телегой полевой кухни. Чувствую, что спину жжет, прямо-таки припекает. Попали, гады, прямо в термос, хорошо, что сам цел остался. Начали мы отползать в сторону пещеры. Ползу, а спину ошпаривает уже чуть ли не кипятком, терпеть невмоготу. Горячий суп выливается прямо мне на спину, хотя приготовлен он часы назад. Умели же тогда делать термосы!