Собраться было недолго – шинель, ватник, автомат, гранат парочку и вещмешок свой. Засунув пакет поглубже за пазуху, я отправился выполнять задание командира полка. До танковой части добрался без приключений, правда, меня чуть не подстрелили ихние караульщики. Нашел указанного майора-танкиста, передал пакет. Тот сразу разорвал его, прочитал и выдал мне обратно надорванный пакет с лиловым штампом: «Донесение принято». Меня покормили, после чего я отправился на долгожданный ночлег в Ореховку.
Хоть и было до деревни рукой подать, не обошлось без приключений на таком коротком отрезке. Между расположением танкистов и Ореховкой лежало большое озеро, подернутое тонким слоем льда. Лед мне показался тонким и, боясь провалиться, я, несмотря на большой соблазн срезать путь и добраться раньше, пошел в обход. Знаю я эти весенние льды, в Якутии их даже дети опасаются.
Тут, откуда не возьмись, немецкий «мессер» в небе нарисовался. Заметил меня фашистский летчик и решил, видимо, позабавиться, подстрелить одинокого солдата, то ли делать ему было нечего, то ли специально летал над нашими позициями, разведывал что-то. Как резанул по мне из пулеметов! А я прямо под ним стоял столбиком. С обеих сторон от меня снежная стена от врезавшихся в сугробы пуль выросла, выше человеческого роста. Не попал в меня, сволочь! А авиационный пулемет-пушка орудие особенно неприятное, даже на войне. Пуля его для поражения бронированных бомбардировщиков и других самолетов, больше обычной раза в пять. Попадет одна такая в человека и обычно даже врачи не помогут: рвет на части, кости, мясо, каску – все навылет.
Ругаюсь на фрица на чем свет стоит и почему-то не боюсь его ни капельки. Вот уверенность изнутри прет – все со мной будет хорошо! Гляжу, разворачивается фриц, будет второй заход делать. Ждет, что я побегу, как затравленный заяц, милое дело погонять беззащитную жертву по снегу. Я бы как таракан в сметане там барахтался, ни подвижности, ни укрытия. А я из полосы , которую он пулеметами прорешетил в снегу с первого раза, даже не вышел.
Лег на спину, чтобы шальной пуле не попасться и от всей души фигу ему сунул, прямо по курсу истребителю.
–– На, гнида, выкуси! – кричу.
Не стрелял больше немец. То ли патроны кончились, то ли… обиделся за фигу…
Переведя дух, я продолжил свой путь в деревню. Наст на сугробе лежал крепкий. По нему я быстро дохрустел до Ореховки. Вот она, деревня, что желаннее всего на фронте для каждого солдата. Мирный быт, – вот чего хочет душа на войне…
В деревне было людно. Солдат на постое было больше, чем я ожидал. Тут виднелся танк, там – пушки. По запаху определил, где находится кухня. Прямиком туда и направился. За столом сидели солдаты, хлебали суп из котелков, дымилась дымком полевая кухня. У меня котелка не было, поэтому, как бывает в таких случаях, я вынул матерчатую подкладку из каски, протер, как мог каску изнутри и, держа ее, как миску, подошел к повару-раздатчику.
–– А ты кто такой? – удивился повар.
Я к тому времени уже бойко по-русски разговаривал. Взглянул на повара исподлобья:
–– А я что на бойца не похож? – не без вызова ответил повару. – И меня кормить не следует?
–– Ишь ты какой, – улыбнулся повар, забирая мою каску и мешая черпаком наваристый суп. Ой, ну и дух от него пошел… У меня аж челюсти свело от запаха. Есть хотелось так, что живот свело, хотя, вроде бы перекусил хлебом у танкистов.
–– Ты из какой части? – спросил повар, наливая в мою каску суп.
Я назвал и добавил:
–– Связной я. Вот, пакет в танковую часть принес, – показал им надорванный конверт.
–– Да он разведчик, ребята, – повернулся к своим повар. – А ну тащите котелки, сейчас мы ему и каши, и супа добавим, а то вон какой тощенький разведчик пошел!
Навалили мне еще котелок супа и котелок каши, хлеба выставили много, даже с салом. Накормили меня так, что с трудом из-за стола поднялся. Сразу в сон начало клонить. Указали избу, где можно было устроиться на ночлег. Дошел я до этого дома, а там уж нашего брата солдата набилось, что ступить негде. Бойцы спали, разостлав на полу кто ватники, кто шинели… Лишь один немолодой солдат курил у печки. Я нашел свободный уголок справа от печки. Только голову опустил, сразу в сон провалился. Тепло, сытно, хорошо…
После такой еды и такого дня должен был я спать беспробудно. Но послышалось посреди ночи, как будто зовет меня какая-то женщина. Нежно так: