«Вылезай, мразь! Вышел быстро!» Крепкие ребята били стёкла, кричали и пытались извлечь Альберта наружу. Когда ему стачали ботинками по ногами на земле, то из коротких, но ёмких фраз братков можно было услышать что-то типа: «Ты знаешь, кого сбил, паскуда? Ты знаешь?» Это конец. Это конец…
…Мишка начал спать ещё в метро. Он везде спал последние часа три. А мне не спалось совсем. Проклятые нервы и мысли. Они не давали ни единого шанса сомкнуть веки. Таня. Танечка. Таня. Танечка. Москва. И всё. И так по кругу. Я тупо смотрел в экран мобильно, где был написан маршрут. Но следил я за ним автоматически. Мне было не до него. Я не мог поверить, что она так легко развернулась и ушла.
После жуткого «Харатса» мы поплелись в центр, там встретили весёлых студентов МГИМО с нашей подругой из Краснодара. Они угощали нас какими-то неведомыми коктейлями и обсуждали котировки «ведущих нефтяных компаний». Я вяло улыбался, Миша пил одну за одной. Мне не хотелось, я не мог. Как мы попали в это заведение, не очень помню. Написал Вере, она как раз давно и очень хотела увидеться. Она дала адрес, мы поехали. Между домов, в каком-то красивом дворе, похожем на Питерский пряталась неприметная дверка. У неё и стояла Вера – встречала нас.
– Мы тебя еле нашли, Вера!
– Ты не понимаешь, – ответила она уже с хорошим московским а-а-а-кцентом, – это мо-одный format. Understand? Ну, типа секретный бар. Без вывесок, как в Америке 30-х.
– Так у нас, вроде, чтобы заливаться, не надо прятаться от полиции. Зачем?
– Говорю, что ты not understand. Это МОСКВА. Ладно, пойдём с ребятами познакомлю и угощу. Вам во сколько в аэропорт?
Аэропорт. С ума сойти. Нам ведь улетать через часа три. Улетать может навсегда. А ведь так не хочется. Не хочется даже думать об этом.
К утру мы выползли из секретного бара, долго прощавшись перед этим с новыми друзьями. Снег, оранжевые спецмашинки, стройными рядами ползущие по сонным улицам, переход, ларёк с пирожками и невнятного происхождения мясом в лаваше, станция метро. Она только открылась и мы тут же заскочили в неё, пытаясь согреться. Турникет. Эскалатор. Вагон. То самое «у-у-у-у» и Мишин храп. Щукинская, Спартак, Тушинская, Сходнеская, Планерная. Еле добудился своего спутника. Выползли наружу и побежали к автобусу. 150 рублей. Водитель. Куча сонных пассажиров. Таджики, русские, узбеки. Баулы, сумки, чемоданы. Трасса. Пустая. Только на одном участке водитель чуть замедлился и все постояльцы ночного автобуса прилипли к окну. На трассе стоял «Гелик» и рядом с ним четыре крепких спортсмена усердно били ногами лежащего на земле. Затем подняли и стали запихивать его в свой огромный чёрный внедорожник. Таджики стали что-то оживлённо обсуждать, когда мы проехали это странное зрелище. Мишу я пытался разбудить, а потом махнул рукой, да и сам забыл тут же увиденное. Вроде как Москва, нормально это. Слишком много здесь пересечений простых людей и властелинов. И последние легко могут вывезти в лес любого, кто перешёл им дорогу. А вот, вроде как, уже и огни «Шереметьево».
Выход. Гогочущая толпа таджиков высаживается на московскую замелю. Сонные русские тащутся в след. Вываливаемся и мы с машкой. Машины разного класса. Рабочие аэропорта снут то и дело. Красивые стюардессы в коротких юбках под красивыми шубками, статные пилоты рядом. Идем в терминал. Который засасывает морозный московский воздух и разночинную толпу. Контроль, улыбчивые проверяющие, полицейские, строго встречающие всяк суда входящего. Регистрация, второй этаж. Перекус в дорогом Subway. Тащимся по коридорам и проходам, панорамный вид на стоянку стальных гигантов. Светает.
С тяжёлым вздохом сажусь в служебный автобус. Поднимаемся по трапу, ещё раз смотрю на бетонно-стеклянное здание аэровокзала. Оборачиваюсь и уже в самолёте. Мило улыбаются бортпроводники, я им отвечаю натянутой улыбкой. Кресло. Щелчок стальной застёжки ремня.
Мы увидимся скоро, Москва, обещаю. Я вернусь.
В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора