«Посмотри на моё лицо, сладкая. И поймешь без слов». Но Мора сказала иное:
— Хорошо, спасибо. Как тебя зовут?
— Метелла, госпожа.
Хорошо сложенную фигуру не могла скрыть даже просторная тога. Кожа была гладкая и чистая. Красивое гордое лицо оставалось неподвижным, словно его высекли из мрамора. Однако эмоции и желания рабыни выдавали быстрые живые глаза цвета зеленого листа.
— Есть какие-то известия о здоровье Владыки? — спросила Мора, давая слуге себя одеть.
— Лекари за потестатемы сна так и не вышли из покоев, госпожа. Министры толпятся у входа, шумят, не слушают даже старейшину Анка. Лишь господину Квинту удалось их как-то успокоить сегодня. Всё волнуются.
Метелла едва доставала Море до груди, а она сама не могла похвастать высоким ростом.
— Как только я поем, спустимся вниз.
— Да, госпожа.
Ароматом свежесваренной мясной каши, казалось, пропитались все стены. Сглотнув слюну, Мора села за стол и принялась есть. В голове крутилась лишь одна мысль: «бог в Венерандуме». Можно ли верить сну? Или это все плод её уставшего мозга? «Я должна поверить. У меня нет выбора».
Если предположить, что она действительно разговаривала с Титом, то получалась совсем безрадостная картина. Солдат в Верхнем Городе недостаточно для защиты. К тому же они в любой момент могут вернуться к её отцу. Еды мало. Безымянный Король лежит без сознания с отрубленной рукой. И неизвестно очнется ли он. Довершает всё бог, расхаживающий по замку…
«Тит не говорил ничего про замок. Венерандум, так он сказал».
В голове просто не укладывалось, что некое сверхсущество разговаривает с людьми и тщательно следит за обстановкой в городе. Это невозможно! Одно дело читать про богов в книжках, а другое — столкнуться с ними вживую. И кто мог скрываться в человеческом обличье?
«Не спеши. А как же паразиты? Про них ты забыла?»
Мора отмахнулась от этой мысли. Позже надо поговорить с лекарем. Тем более сам Тит сказал ждать.
Доев кашу, она не без труда поднялась со стула, взяла трость. Позвоночник ломило от боли. Стоило шевельнуться, как что-то противно хрустело в спине. К тому же правое колено не желало сгибаться, опухла лодыжка.
«Мне словно сто хакима».
— Метелла, будь добра: отведи меня к покоям Безымянного Короля.
— Хорошо, госпожа. Нам в галерею. — Рабыня нахмурилась. — Позвольте сказать.
— Говори.
— Вы неважно выглядите. У вас опухло лицо. И я могла бы нанести на вашу спину лечебную мазь…
Мора отмахнулась:
— Позже.
Путь вниз, казалось, занял целую бесконечность, наполненную невыносимыми страданиями. Каждый шаг давался с огромным трудом, словно вдруг ноги заменили на неподъемные мраморные колонны. Дрожь в руках была такой сильной, что Метелла потребовала остановиться у одной из огромных костяных дверей, наплевав на замечания хозяйки. Мора не могла понять, почему вдруг её тело перестало слушаться. Неужели мешают боги?
«Я просто еще не оправилась. Вот и всё. К тому же здесь, в замке, дуют такие ветра… Простудила мышцы».
Сложнее всего дался переход через балкон. Приходилось следить, чтобы ноги не разъезжались на скользком, вычищенном от снега полу. Трость так и норовила выскользнуть из рук. Мора мысленно проклинала себя за немощь, как будто была виновата в болях в позвоночнике. Если бы Метелла вовремя не подхватила её, то она бы обязательно распласталась на балконе. Да еще бы и сломала себе что-нибудь!
Преодолев ступени на первый этаж, Мора наконец смогла немного перевести дух. Пот катился градом по лицу, ноздри жадно всасывали воздух. «Наверное, у меня еще тот видок».
Министры толпились в правом конце огромного зала. Метелла объяснила: раньше здесь была галерея, но по приказу Безымянного Короля переделали в мастерскую, дабы в короткие сроки собрать сани для экспедиции Тиберия.
Оглядев себя у лестницы, Мора тяжело вздохнула. Подмышками чернели вонючие пятна пота; край длинного плаща был испачкан то ли грязью, то ли краской. К тому же Мора чувствовала, как горят щеки. Видимо, сейчас она краснее цветка мортема.
«Да и наплевать!»
— Мора, рад вас видеть! — воскликнул толстяк в легкой линумной одежде, вышитой золотыми нитями и украшенной драгоценными камнями размерами с женские ноготки.
Он, широко улыбаясь, поковылял в её сторону. Мора попыталась лихорадочно вспомнить, где раньше его видела, но ничего не получилось. «Притвориться, что я его узнала? Или же сказать правду?»
Она направилась в сторону незнакомца. Шаги выбивали устойчивый ритм по начищенным до блеска мраморным плитам. Сначала шуршание сандалии, затем клацанье трости об пол, затем — подтаскивание больной ноги.
— Жаль, мы увиделись при таких печальных обстоятельствах! — воскликнул толстяк.
Министры даже не смотрели на Мору, занятые беседами. «Возможно, это к лучшему». Они, казалось, находились в другом конце ледяной пустыни. Невообразимое расстояние для девушки с незажившим позвоночником.
— Дайте я вас обниму, милая!
Толстяк попытался было обхватить её своими невообразимими лапищами, но, увидев, как она зажмурилась в ожидании волны боли в спине, так и застыл.
— Ой, прошу прощения, — смутился он. — Я совсем не подумал…
Изо рта незнакомца несло гнилью. «Ел на завтрак дохлого дагена?»
— Всё хорошо, — сказала Мора, глядя ему в глаза. — Простите, но я вас не помню…
— Вы тогда еще были крохой… Но я совсем забыл про предписания тхатха! Меня зовут Мектатором. В честь Мектатора Скавра! Больно уж отец был помешан на историях о войне с монстрами Универса…
Мора кивнула, заметила пятна пота на его серой линумной тунике с длинными рукавами. «Хоть чем-то мы с ним схожи».
— А где я вас могла раньше видеть? — спросила она. — В Юменте?
Толстяк кивнул.
— Десять хакима назад я посещал дом вашего отца… — Он запнулся, но, увидев, как Мора пренебрежительно махнула рукой, продолжил: — Посещал дом вашего отца, чтобы договориться о поставках зерен фоэнума в королевский замок. Видите ли, я вхожу в министерство двора и отвечаю за склады с едой…
— Странно, я вас не запомнила, — сказала Мора.
«Не грубо ли?» От этой мысли её отвлек резкий укол боли в пояснице. Если в скором времени не сесть, то мучения станут нестерпимыми.
— А мне казалось, я произвел впечатление, — добродушно ответил Мектатор. — Вы всегда были невероятной красавицей.
«Была…»
Мителла, заметив, как в очередной раз скривилось лицо хозяйки, достала из крохотного заплечного мешка стеклянный сосуд, наполненный вязкой коричневой жидкостью, и протянула Море.
— Что это?
— Сок листа умулуса, госпожа. Пройдет боль.
— Ты предлагаешь мне хмельную настойку? — спросила Мора, закипая от злости. Да что рабыня о себе возомнила?
Склонив голову, Мителла ответила:
— Нет, госпожа. В соке умулуса нет туманящих разум веществ…
Её поддержал толстяк:
— Выпейте, Мора. Вам действительно полегчает. Если вы хотите сохранить достоинство с этими… — Он кивком показал на толпу министров. — С этими людьми, с вашего позволения, вы должны выглядеть… Эм, презентабельно.
Его низкий голос с хрипотцой завораживал Мору. Несмотря на полноту, было в Мектаторе что-то обаятельное.
— Хорошо.
«Я доверяю незнакомым людям. Почему?»
Не без труда повернувшись к рабыне, Мора взяла откупоренную склянку и выпила густую и холодную гадость. В животе тут же разлилось приятное тепло. Через несколько мгновений боль в спине отступила, сменилась легким покалываниям. Дышать стало легче, словно с груди сняли металлический обруч.
— Спасибо, — прошептала Мора.
Мектатор хитро переглянулся с Мителлой и подмигнул ей.
— Честно говоря, я сам частенько пью сок листьев умулуса, — сказал он. — Ноги уже не те. Опухают и болят к концу анимама. Порой даже не могу встать с кровати. Знаете ли, нет ничего хуже, чем вид немощного толстяка, растянувшегося на полу.
Бросив взор на толпу министров, Мора сжалась. Нестерпимо хотелось вернуться в покои. От такого количества людей в груди начинал копошиться страх — такой сильный, что холодели кишки. «Ради чего мне эти страдания?»