Жизнь — она как башня. Очень высокая башня. Решения ведут к действиям, и действия наслаиваются — одно поверх другого, одно поверх другого. И иногда ты знаешь, почему карабкаешься вверх по этой башне, но в большинстве случаев, просто тащишь себя наверх, цепляясь то одной, то другой рукой. Находя любую трещину или выступ.
И время от времени, пока ты карабкаешься по своей башне, есть мост. И вот ты стоишь, глядя через этот мост, и знаешь, что это будет чертовски легко. Другой стороны не существует. Если бы была, ты бы спрыгнул со своей сраной башни, по которой карабкаешься, и попробовал бы что-то новое.
Но другой стороны не видно. Есть только мост.
Отсюда и риск. Ты продолжаешь карабкаться? Используешь все накопившиеся мгновения, чтобы подняться к концу, который представлял с момента начала своего путешествия?
Или делаешь шаг по мосту и направляешься в неизвестность?
Полагаю, это сводится к сожалениям. Не такие вещи, как: «Убил ли я правильных людей?» или «Выполнил ли я свою работу самым лучшим образом, каким только мог?»
Нет. Жизнь — это не только работа, это… любовь.
Пока, конечно, твоя работа не становится твоей любовью.
Люблю ли я свою работу?
Я вытаскиваю свой телефон и набираю номер по памяти. Гудки идут и идут, а потом меня наконец-то перекидывает на голосовую почту.
— Харрисон, — произношу я низким голосом. — Перезвони мне. Мне нужно большое одолжение.
Кладу трубку и иду обратно, нахожу сигареты, которые купил в баре, а потом выхожу к задней двери, чтобы насладиться ими. Щелкаю зажигалкой и делаю глубокую затяжку. После выпускаю дым, и немного комфорта и успокоения наполняет мои вены. Я иду к знаку, в который стреляла Саша, и когда добираюсь туда, оборачиваюсь и смотрю на крышу. Ее там нет. Может, вернулась в постель. Может, расхаживает по комнате, взвешивая свои накопившиеся моменты. Обдумывает свои варианты — ступить на мост или нет.
Я щелкаю зажигалкой возле знака, так как луна скрылась за облаками, и стало темнее.
Вижу только серебристую поверхность и понимаю, что смотрю на обратную сторону таблички, поэтому обхожу столб. Забора нет. Есть только столб в земле, который смотрит на пустыню.
Но на табличке, и правда, есть послание. Оно гласит: «Я пристрелю каждого», а посередине таблички дырка от пули.
Саша чертовски хороший стрелок.
Телефон начинает вибрировать в штанах, и я позволяю сигарете свисать на губах, пока выуживаю его из кармана и нажимаю на зеленую иконку.
— Да, — произношу я.
— Какое одолжение тебе нужно? — спрашивает Харрисон.
— Ты все еще в Вегасе?
— Ага. До завтра. А что?
— Нужно, чтоб ты забрал кое-что в Колумбии.
Его смех настолько громкий, что мне приходится убрать телефон от уха.
— Я не перевожу наркотики, урод.
Я делаю затяжку сигаретой и выпускаю дым.
— Никаких наркотиков, дятел. Я собираюсь отдать тебе приказ забрать кое-что, но мне нужно это завтра ночью. Ты сможешь сделать это или нет?
— Чувак, — произносит он, смеясь, — из-за этой поездки придется попотеть, мягко говоря. Это выльется тебе в копеечку.
— Деньги не проблема. Мне просто нужен этот сверток. Завтра ночью. Доставить в округ Ориндж.
— Смогу, но ты будешь должен мне больше, чем просто деньги.
— Ничего меньшего я и не ожидал. Вскоре жди деталей. До связи.
Я нажимаю «окончить вызов» и тут же набираю другой номер. Несколько раз происходит переадресация вызова и каждый раз сопровождается щелчком, которые обычно встревожили бы меня тем, что меня могли прослушивать. Но только так можно поговорить с Роберто.
— Алло, — произносит женский голос. — Роберто Морено Дисеньядор.
— Это Тет. У меня есть заказ, и завтра я пошлю кое-кого для передачи.
— Да, сэр, — отвечает она, без проблем переключаясь с испанского на английский. — Чем я могу вам помочь?
Я рассказываю о своей просьбе. Ничего особенного, по крайней мере, для Роберто. Но их не продают здесь в штатах. Во всяком случае, такого калибра. И мне нужна его лучшая работа. Я заканчиваю звонок, пишу Харрисону сообщение и иду на поиски Саши.
— Заходи, — тихо отвечает она после моего стука в дверь. Я открываю ее. Саша скрутилась в кресле в углу комнаты все еще с пистолетом в руках, который я ей дал. — Быстро ты, — произносит она, зевая. — Надеюсь, это не какая-нибудь чокнутая идея, в которой я умираю.