В Большой Зале дедушка продолжал:
— Тик-так, тик-так, тик-так.
Теперь он уже не говорил — это время дня не годилось для разговоров. Где-нибудь неподалеку могли быть люди, а часы не желали делиться своими секретами с невнимательными и недоверчивыми людьми.
Однажды Дедушка так отозвался о людях:
— Ох, эти люди, стремятся всему найти подтверждение. Им хотелось бы даже найти доказательства того, что они люди. Но как можно доказать какую-то вещь? — вопрошал Дедушка. — Если эта вещь настоящая, то ей не нужны доказательства, поскольку она сама доказывает свое существование. Но если вещь ненастоящая и ее нет, то никакое количество «доказательств» не докажет, что она есть. А значит, нечего и пытаться что-либо доказывать.
Свет стал ярче, а день — старше. Скоро в доме закипела работа: прибывшие сюда уборщицы включили свои механические приборы и наполнили тихий старый особняк шумом. Послышалось звяканье тарелок, и раздался гул голосов из цокольной части дома, где жила прислуга. Затем послышались знакомые шаги, и вошедший лакей сказал:
— Доброе утро, Дедушка. Позвольте вас, как водится, вытереть и протереть ваше лицо, то бишь циферблат.
Лакей подошел к старым часам, тщательно почистил стекло и проверил время. Затем он открыл переднюю крышку корпуса и, осторожно поднимая гири, подтянул цепи таким образом, чтобы можно было завести часы, не повредив старинных зубцов. Закрыв часы, он любовно похлопал их, а затем принялся натирать и без того до блеска отполированную поверхность.
— Славно, Дедушка, — сказал он, — теперь вы в порядке, опрятно выглядите и вполне готовы к приему тех зевающих идиотов, которые скоро сюда прибудут. Я лишь повешу ограждение, и все будет у нас в порядке.
Он взял специальную тряпку и полироль и отошел прочь, а затем очень аккуратно повесил проушину красной веревки на вбитый в стену крюк и перешел на другое место, чтобы повесить вторую проушину на такой же крюк, вбитый в другую стену. Теперь никто не смог бы приблизиться к «Дедушке», не зацепив при этом веревку или не попытавшись пролезть под ней.
Это был самый обычный день. Вскоре с улицы донесся шум Моторов, послышались вопли непослушных детей, сопровождаемые криками сердитых мамаш, а также шлепками, посредством которых они пытались призвать своих детей к порядку.
Главные двери отворились. Лакеи отступили, и тут же хлынул поток дурно пахнущей публики, скорее напоминавший стадо слонов во время гона, который еще называют брачным периодом, когда слоны бредут, не разбирая дороги. Эта волна представителей рода человеческого хлынула в Большую Залу.
— Мама, Мама, хочу пи-пи, хочу пи-пи! — завопил какой-то малыш.
— Ш-ш-ш! — предупредила его мать. Тогда малыш завопил громче:
— Мама, мама, хочу пи-пи, хочу пи-пи!
Мама резко нагнулась и пухлой ладонью отвесила мальчугану солидный шлепок. Наступила минута молчания, а затем послышалось странное журчание. Мальчуган смущенно сказал:
— Мама, я уже! — и он указал ей на мокрые штаны и на образовавшуюся под ним лужу. От стены отделился один из лакеев. Покорно вздохнув, он вышел вперед со шваброй и ведром, как будто такие вещи были обыденным делом.
Из темноты, зиявшей под перегруженным посетителями диваном, выглядывали два любопытных зеленых глаза. Здесь, под диваном, было любимое место Черно-белой Кошки, откуда она почти ежедневно, как зачарованная, наблюдала за недисциплинированными детьми и неряшливыми мамашами, которые вваливались в этот старый дом, что-то обсуждали, что-то обдумывали и повсюду оставляли обертки из-под шоколадных конфет, картонные стаканчики и все что угодно — на мебели и на полу, — даже не думая о том, сколько хлопот они доставляют другим.
Дедушка, который стоял в конце Большой Залы, наблюдал за всем с невозмутимым видом. Он лишь отчасти смутился, когда какой-то маленький мальчик разбежался по залу с такой силой, что смог остановиться только благодаря красной веревке. Один из слуг быстро подбежал к шалуну и схватил его за воротник в тот самый момент, когда он готовился нырнуть под веревку.
— Держись подальше отсюда! — прорычал слуга, развернув мальчика и шлепнув его для придания скорости пониже спины.
Эта толпа питалась не только конфетами, но и духовной пищей. Гости вглядывались в висевшие на стенах картины, широко разевая при этом рты и не переставая жевать большие куски какой-то дряни. Вся окружающая обстановка была для них непривычной, и они едва могли поверить в то, что их удостоили чести познакомиться с некоторыми фрагментами прошлого. Хотя на самом деле они хотели лишь одного — узнать, сколько денег они получат в день зарплаты на следующей неделе!