– И восьмилетний, и пятилетний, и двухлетний… – пробормотала я, вытирая лицо кухонным полотенцем. – Что – это? – кажется, часть разговора пролетела мимо из-за слез.
– Вы мне понравились, – просто сказал Антон. – И вы, и ваши дети, и, наверное, Олег, хотя с ним мы никогда не общались как друзья. Погодите. – Он придержал меня, не позволил встать. – Знаю, сейчас у вас в голове бродят кошмарные мысли. Нет, я не убивал вашего мужа из-за чувств к вам, не собираюсь признаваться вам в любви и требовать взаимности. Для вас я всегда буду беспечным соседским мальчишкой, который дает непрошенные советы и лезет куда не просят, но мне хочется, чтобы у вас и ваших девочек все сложилось как можно лучше. Поэтому… – Антон запнулся.
– Поэтому?.. – подбодрила я, одновременно и страшась, и желая услышать продолжение.
– Я видел Игоря. Конечно, у него серьезные намерения на ваш счет, но…
– Но?.. – И снова я затаила дыхание.
– С финансовой точки зрения он – лучший вариант…
– Вас наняла Тамара Марковна?! – Меня поразила абсолютно бредовая идея.
Антон оглянулся на дверь и понизил голос.
– Пожалуйста, держитесь от него подальше, – сказал умоляюще. – Я слышал его телефонный разговор. Игорь же помешан на вас! Он собирается прийти к вам сегодня и… Полагаю, он сделает предложение, от которого вы не сможете отказаться.
– Да неужели? – буркнула я, уязвленная покровительственным тоном.
– Ох хочет отправить девочек за границу, – продолжал Антон. – Улаживает какие-то формальности. И…
– И?.. – Как же меня бесили намеки! – Что – и?..
– Неважно. Это мое слово против его, оно ничего не стоит. Просто поверьте: Игорь – не ваша судьба. Знаю, я надоедлив и уже достал вас непрошеными советами, но этот последний…
– Избегать Игоря?
– Да.
Я согласно качнула головой.
– Впервые в жизни наши мнения совпадают, Антон Витальевич.
– Антон. Я больше не учитель вашей дочери. Можно мне пока остаться, чтобы… Ну… Ничего не произошло?
– Боитесь, что меня похитят и насильно выдадут замуж? – улыбнулась я. – «Кавказскую пленницу» днем смотрели?
– Боюсь за вас. – Антон был серьезнее обычного. – Я не навязываюсь, вы не подумайте… Я уйду сразу, как вы уложите детей спать, запрете двери и погасите свет. Хорошо?
Скажу честно: он не относился к людям, с которыми я хотела бы встретить Новый год. В моих глазах Антон Витальевич и правда был назойливым соседским мальчишкой, пусть разница в возрасте между нами и невелика. Но я не могла сегодня остаться наедине с детьми.
Они поймут, что что-то не так. Прочитают по лицу, почувствуют невысказанное… Особенно Варя. Пусть лучше злится, что я пригласила к семейному столу «Кена», чем мучится вместе со мной от осознания того, что мы, как бабушка Тамара, обманываем себя беспощадно.
Все прошло веселее, чем я предполагала. Антон умел ладить с детьми. Не так хорошо, как Вадик, чтоб ему и его дрели пусто было, но Маша и Саша быстро оттаяли. Им понравились и зверюшки-оригами, и десяток добавленных каналов с мультиками, и пародия на Винни-Пуха.
Варя сохраняла гордый нейтралитет, но услышав, что Антон больше не ее классный руководитель, воспрянула духом и даже похвасталась своими карандашными рисунками.
К девяти младшие выдохлись и отправились в кровати. Мы с Варей проводили Антона, надежно заперли ворота…
Она замерзла и убежала в дом, а я заглянула, как там Шарик. Мы подпирали его дверь, оставляя узкий ход, но, разгулявшись, песик мог снести все к чертям. Не хотелось, чтобы в его «домик» намело снега.
Подпорка стояла на месте, брезент, защищавший лаз, был не поврежден. Я повернулась к крыльцу и замешкалась. От ограды, за которой высился дом Игоря, доносились какие-то звуки? Да, с той стороны кто-то скулил!
– Дурак хвостатый, что ж тебе на месте не сидится? Вот начну запирать тебя на ночь, и увидишь, какова жизнь собачья. – Я забралась на старое ведро, в котором летом росли цветы, и заглянула за ограду, присвечивая телефоном. – Ну позорище! Иди сюда!
Нет, Шарик не застрял и не попал в капкан, чего я опасалась больше всего. Он добыл индейку – громадную, запеченную в фольге, весившую столько, что у него не хватало сил перескочить в наш двор вместе с ней.
– Шарик! – Я выключила телефон и перегнулась к собаке. – Ко мне! Ну же, малыш! Я кричать не буду, честное слово. Знаю, ты у нас не вор, а попрошайка.
Толстый пушистый хвост вильнул, соглашаясь, золотистые глаза виновато сверкнули, будто уверяя: «Не мы такие, жизнь такая». Кто виноват, что увальня Шарика любят все, но одни бросают ему куриные кости, а другие – целых куриц? Не оставлять же добычу на чужой территории!