— Я… я очень вам благодарна. Обещаю содержать дом в порядке, — растроганно ответила Бритт. — Даже не представляете, как я рада. Я теперь у вас в долгу…
Стелла поморщилась и жестом прервала поток благодарности. С трудом поднявшись со стула, она проворчала что-то насчет того, что нечего зря тратить время, поскольку, как известно, время — деньги, и Бритт поняла, что аудиенция окончена.
Через два дня, перебравшись на «Стеллу С.», она обнаружила, что жилище и впрямь содержалось в образцовом порядке. Каждый закуток крошечной баржи использовался с толком. Маленькая кухонька сверкала чистотой, а в салоне было очень уютно. Бритт почувствовала, как ее переполняет благодарность к грубоватой Стелле, и в очередной раз вознесла хвалу Господу за то, что в тот день, когда она заблудилась, он привел ее именно к двери ее заведения.
Жизнь Бритт вскоре потекла по привычному руслу, но скучной от этого не стала. Казалось, не будет конца конфликтам с заказчиками, постоянно возникавшим в ресторане, тем более что Стелла с радостью переложила на новую сотрудницу тяжкий труд по их разрешению.
В те далекие времена, когда благодаря непоседливости Пьера Дюмона его дочь была вынуждена поневоле приспосабливаться к различным условиям жизни, так же как и в последние четыре года, которые она провела под крышей свекрови, Бритт, сама не отдавая себе в этом отчета, оказывается, постепенно постигала искусство дипломатии — и весьма в этом преуспела. Выяснилось, что она умеет найти подход к каждому — и к недовольным посетителям, и к нетерпеливым заказчикам, и к Стелле, которая легко выходила из себя по каждому пустяку.
Более того, такая работа приносила удовлетворение молодой женщине, поскольку давала возможность испытать свои силы. К тому же работа так изматывала ее, что вечером, после столь бурно проведенного дня, она обычно валилась в постель и мгновенно засыпала, а значит, у нее не оставалось времени на мрачные мысли.
Несмотря на то что на работе ее постоянно окружали люди, Бритт чувствовала себя одиноко, но старалась не думать об этом — и о Крейге. С прошлым покончено. Она раз и навсегда решила, что отныне будет жить новой жизнью, совершенно непохожей на прежнюю. Это означало, что теперь она сама будет принимать решения, сама справляться со своими проблемами, а главное — никому не позволит вмешиваться в ее дела.
Казалось бы, ей это вполне удалось. Да и на работе все было в порядке. Но Бритт мучила одна мысль — ей было жаль, что она не может найти применения своим кулинарным талантам. Стелла полностью переложила на Бритт отношения с клиентами и работу с персоналом, а себе оставила основное производство — заказ продуктов, наблюдение за готовкой, составление «бумажек», как она немного презрительно именовала безликие стандартные меню, предлагаемые посетителям. Более того, она вскоре дала понять Бритт, что все ее предложения по улучшению работы на комбинате не только нежелательны, но и неуместны.
Бритт проработала у Стеллы три месяца, когда между ними возник первый конфликт. В тот день она пришла на комбинат чуть позднее обычного и обнаружила, что там уже вовсю кипит работа — готовились закуски для фуршета, который должен был состояться в небольшом отеле в честь окончания конференции местных дантистов. Обведя глазами подносы с различными закусками, бутербродами-канапе, овощными блюдами и холодной бараниной, Бритт подумала: «Как это банально! А все можно было бы сделать гораздо интереснее…»
Вот, например, отварной рис. Почему бы не добавить к нему чуточку кэрри — не очень много, чтобы он не стал слишком горьким, а только для вкуса. К баранине отлично подошел бы лимонный соус. Да и фаршированные баклажаны будут куда аппетитнее, если смешать их с чем-нибудь острым, а не с традиционными помидорами. Собственно говоря, даже из этих нехитрых продуктов можно соорудить нечто экстраординарное, даже экзотическое, — скажем, афганские блюда.
С минуту Бритт боролась с искушением вмешаться и наконец решительно направилась к главной поварихе, дородной итальянке с басовитым голосом и грозным взглядом жгуче-черных глаз.
Как и следовало ожидать, все ее предложения, хотя и сделанные в деликатной манере, были с негодованием отвергнуты. Уже через несколько минут Бритт была вынуждена с позором покинуть поле битвы. Щеки ее пылали, а в ушах все еще стояли бранные слова итальянки, которая недвусмысленно дала понять, как относится к чужим советам.
Прежняя Бритт ради сохранения мира наверняка бы отступила. Новая же решила действовать иначе. Вечером, придя с работы, она все еще переживала стычку с итальянкой, и вдруг на память ей пришел разговор, нечаянной свидетельницей которого она оказалась пару дней назад, когда, войдя в кабинет Стеллы, Бритт обнаружила, что начальница говорит с кем-то по телефону.
— …обычная цена, мистер Олкотт. Ну, я не знаю, чего еще вы хотите за такие деньги! Мы берем дешево именно потому, что у нас стандартное меню. Если вам нужны деликатесы, обратитесь в какой-нибудь роскошный ресторан в центре. Только и цена там будет соответствующая… Мы, конечно, можем немного разнообразить наше меню, но не надейтесь, что получите черную икру за ту цену, что мы с вас берем!..
Бритт вышла из кабинета, а когда вернулась несколько минут спустя, Стелла все еще беседовала с несговорчивым клиентом, чертыхаясь себе под нос по поводу того, что вот есть, дескать, странные скупердяи, которые хотят иметь все, а денег жалеют.
Теперь Бритт припомнила тот разговор и решила использовать его в своих целях. В конце концов она всю жизнь занимается кулинарией. Тратить все свое время на то, чтобы ублажить строптивых клиентов, значит зарывать свой талант в землю.
Однако действовать надо исключительно осторожно — ведь Стелла упряма, как осел, и если вобьет себе что-то в голову, то никаким гвоздем это не выковырнешь.
— Стелла, я все думаю о нашем меню… — осторожно приступила к разговору Бритт пару дней спустя.
— И не только думаешь, как я погляжу! Я слышала, как ты спорила с миссис Конти. Так что я тебе скажу — не суйся не в свое дело! Лучшей поварихи у меня не было со времен основания нашего заведения. Конечно, разнообразием ее блюда не блещут, но она знает наши требования, да и меню…
— Об этом я и хотела поговорить. Мне кажется, мы могли бы разнообразить его, не увеличивая цену…
— Занимайся лучше заказчиками и персоналом, — оборвала ее Стелла. — А меню — это моя епархия. Еще раз повторяю — не суй свой нос, куда тебя не просят!
В тот момент Бритт не стала спорить, но и сдаваться окончательно, как поступила бы еще недавно, не собиралась. Продолжая выполнять свою работу — как всегда безукоризненно, — молодая женщина ждала удобного случая возобновить разговор с начальницей.
Выходные дни Бритт проводила, прочесывая местные магазины, лавочки Армии Спасения и распродажи — она подыскивала недорогие вещи для своего нового жилья. Крася и полируя подержанную рамочку, купленную по случаю на распродаже в порту, — в нее Бритт предполагала поместить гравюру с изображением прелестной китайской пагоды, — она вдруг подумала, что впервые в жизни живет одна и может обставить комнату, руководствуясь лишь собственным вкусом. Если ей придет в голову фантазия поместить в одну комнату дешевые циновки, массивный письменный стол и яркий торшер — это ее дело. «Ни в чьих советах я не нуждаюсь», — мысленно добавила Бритт.
Когда наконец плавучий домик обрел тот вид, которого добивалась его новая владелица, она пригласила прежнюю на обед. Как ни странно, Стелла с готовностью откликнулась на приглашение.
Бритт заранее очень тщательно продумала меню. Хлопоча на кухне, она вдруг поймала себя на том, что мурлычет какой-то веселый мотивчик. Только тут Бритт поняла, что боль и одиночество — неизбежные следствия ее ухода от Крейга — отступили, по крайней мере на время.
К приходу Стеллы все было готово. Круглый дубовый стол — Бритт купила его по случаю на аукционе — выглядел чрезвычайно нарядно, покрытый яркой скатертью в индейском стиле и освещенный пламенем толстых коричневых свечей. В воздухе плавал пряный запах томатного соуса со специями. На плите тушилась баранина с рисом — особое афганское блюдо, коронный номер Бритт. Правда, она была несколько разочарована, когда Стелла, обведя взглядом комнату, не сказала ни слова ни о новой мебели, ни о картинах, украшавших стены.