Даже еще не видя Крейга, Бритт сразу почувствовала, что он пришел. Стоило ему появиться в дверях, и все ее чувства странным образом обострились. Она ощутила явственный запах пива, царивший в баре, и прикосновение струйки холодного воздуха из мощного кондиционера к своим коленям.
Подняв, наконец, глаза на Крейга, Бритт почувствовала, как у нее сжалось сердце при виде привычно упавшей ему на лоб пряди волос и слегка скривленных в усмешке губ. Обычно на них играла ироничная улыбка, теперь же рот мужа был сурово сжат.
Крейг обвел взглядом бар, и его глаза встретились с глазами Бритт. Лицо его исказилось, как от внезапного приступа боли. Не в силах видеть это, Бритт торопливо опустила глаза и с преувеличенным вниманием уставилась на свой полупустой стакан.
Казалось, прошла вечность, прежде чем она услышала звук отодвигаемого стула и увидела, как Крейг сел напротив нее. Она снова подняла глаза. Теперь лицо мужа ничего не выражало — ни гнева, ни даже удивления.
— Привет, Крейг! — сказала Бритт, чувствуя, что сразу же взяла неверный тон в разговоре — выражается как-то не так — слишком легкомысленно, что ли, — но не зная толком, как себя вести и что именно говорить.
— Зачем ты приехала? — спросил он.
— Потому что поняла, что нам надо поговорить, выяснить все до конца, — произнесла она давно отрепетированные слова.
В этот момент подошла официантка. Она приняла заказ, принесла кружку пива и опять вернулась за стойку, а Бритт и Крейг все так же молча сидели и смотрели друг на друга.
Эти минуты были, пожалуй, самыми мучительными в жизни Бритт. «Но, в конце концов, чего еще я ждала?» — мысленно спросила себя Бритт. Что Крейг радостно кинется к ней? Конечно, она заранее знала, что он не придет в восторг от этой встречи, но он мог, хотя бы из чувства простого приличия, сказать, что рад видеть ее живой. Неужели ему все равно?..
— Пошли отсюда скорее, — отрывисто бросил Крейг.
Бритт взглянула на мужа, пораженная резкостью его тона. Неожиданно она поняла, что боится остаться с ним наедине. Пока она на людях, Крейг будет вынужден вести себя в рамках приличий. А как только они окажутся одни…
— Не бойся, — желчно усмехнулся он, как будто прочитав ее мысли. — Я не буду тебя бить, хотя меня и подмывает это сделать. Но нам действительно надо поговорить, а место для серьезного разговора здесь явно неподходящее.
Не дожидаясь ответа, Крейг бросил деньги на стол и направился к двери. Бритт последовала за ним. Проходя мимо официантки, она отвернулась, но все равно чувствовала спиной ее удивленный взгляд.
Машина Крейга стояла у входа в бар. Он сразу же сел за руль, не удосужившись даже открыть перед женой дверь, и Бритт снова почувствовала, как у нее тревожно сжимается сердце.
По-прежнему не говоря ни слова, Крейг выехал на оживленную улицу.
— Куда мы едем? — спросила Бритт, которую уже начало тяготить это постоянное молчание.
— Туда, где мы сможем спокойно поговорить.
Тон, которым он ей ответил, не располагал к продолжению разговора, и Бритт тоже умолкла. «Через несколько минут все будет кончено, — уговаривала она себя, — и я навсегда покину этот ненавистный мне Дуглас-Гроув».
Наконец машина остановилась на ровной площадке на вершине у отвесной скалы на краю города, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. По этой причине там частенько назначали свидания парочки. Однако сейчас было еще светло, и, кроме них двоих, на скале никого не было.
На мгновение Бритт снова охватил страх, но она тут же одернула себя. Это глупо! Крейг — цивилизованный человек. Возможно, ему и хочется ударить ее, но он никогда этого не сделает. Нет, он воспользуется другим оружием, гораздо более болезненным, чтобы выплеснуть свой гнев и презрение. Бритт внутренне напряглась, ожидая, что он скажет.
— Зачем ты это сделала? — спросил Крейг, и в его голосе не было гнева или презрения, лишь некоторое удивление. — Неужели ты так меня ненавидишь?
— Я… я вовсе не ненавижу тебя. И сделала я это не нарочно. Мне стало плохо, и я вышла из самолета…
— Почему же ты мне не позвонила?
Бритт поняла, что он ей не верит, и почувствовала, как гнев захлестывает ее.
— Но я звонила! К телефону подошла Юнис и сказала, что тебя нет дома, что ты обедаешь в городе со Стефани и вернешься поздно.
Она запнулась, заметив странное выражение на его лице. Что это — недоверие? Или чувство вины? Как бы то ни было, теперь это уже не имеет значения.
— Она мне не сказала, что ты звонила, — произнес Крейг.
Бритт с досадой отмахнулась.
— Теперь это уже неважно. Я чувствовала себя так плохо, что решила принять еще две таблетки — ну, те, что прописал мне доктор Ладлоу. Наверное, мне они противопоказаны, потому что как только я их приняла, все поплыло у меня перед глазами. Единственное, что я помню, — как села в аэропорту на какой-то автобус. На следующее утро я проснулась в гостинице в центре Сан-Франциско. Поскольку голова все еще немного кружилась, я решила прогуляться и заодно позвонить Линде — предупредить ее, что я прилечу в Гонолулу более поздним рейсом. Когда я зашла в ресторан выпить кофе, одна женщина дала мне газету. Из нее я и узнала о катастрофе…
Бритт остановилась, чтобы перевести дыхание, и с облегчением заметила, что Крейг смотрит не на нее, а в окно. Теперь предстояла самая неприятная, самая тяжелая часть разговора. Как объяснить то, что творилось тогда в ее душе, всю эту бурю чувств и сомнений человеку, который всегда неукоснительно выполнял свой долг и единственной ошибкой которого было то, что он выбрал себе неподходящую жену?
— Вначале я ничего не могла сообразить, — продолжала Бритт тихо. — Я просто бродила по улицам, пытаясь собраться с мыслями, и тут мне пришло в голову, что это самый лучший выход для нас обоих. Ты наверняка уже знал о катастрофе. Зачем же мне воскресать из мертвых? Родных у меня нет, а наш брак все равно пришел к краху. Мне было известно, что ты собираешься просить развода…
— С чего ты это взяла?
Бритт сердито передернула плечами.
— Не надо хитрить, Крейг. Ведь так оно и было полтора года назад. Если бы я вернулась домой, этот разговор так или иначе возник бы. Поскольку я понимала, что развод для меня немыслим, я решила — пусть все думают, что я умерла.
— Зачем же ты приехала сейчас? Чтобы сделать мне больно или, может быть, тебе нужны деньги? — с издевкой спросил Крейг.
— Деньги? Разве деньги когда-нибудь имели для меня значение?
— Пожалуй, нет… Во всяком случае, тогда. Но ведь тогда все вообще было иначе, ты не находишь? Ты была совсем другой…
— А ты? Когда мы приехали в Огайо и стали жить с твоей матерью, разве ты был тем же человеком, с которым я познакомилась тогда в Сиэтле?
— При чем тут моя мать? Насколько я помню, ты с готовностью согласилась жить с ней. Ты даже сказала, что будешь рада, если рядом будет кто-нибудь старший. И когда мать избавила тебя от необходимости вести дом, ты тоже не возражала.
На это Бритт могла бы ответить многое. Однако она понимала, что стоит ей заговорить, и вся ее боль и гнев выплеснутся наружу, и потому промолчала.
Не дождавшись ответа, Крейг нетерпеливо пожал плечами.
— Впрочем, сейчас бессмысленно это выяснять. Единственное, что меня интересует, — почему ты решила вернуться.
— Потому что… потому что один мой друг убедил меня, что это необходимо. Он считает, и совершенно справедливо, что пока мы не выясним наших отношений, я не смогу начать по-настоящему новую жизнь.
— Так вот в чем дело! У тебя на примете другой. И ты хочешь выйти за него замуж, но боишься, что это будет незаконно… И кто же он? Богатый человек, который сможет дать тебе больше, чем я?
Бритт в изумлении уставилась на мужа, пораженная этим неожиданным выпадом. Неужели все эти годы Крейг думал, что она вышла за него ради его положения и денег? Но ведь это просто смешно! Когда они поженились, она даже не подозревала о богатстве и влиятельности его семьи или о том, что ему самому прочат блестящее будущее. Пока они не приехали в Огайо, она думала, что ее муж — небогатый молодой адвокат, которому средства не позволяют даже купить жене отдельный дом! Тогда откуда у него такие мысли? Что она сделала такого, чтобы заставить Крейга думать…