Когда Кощей, облаченный ради такого случая в белоснежный наглаженный и накрахмаленный до скрипа халат и простерилизованные бахилы, явился к Придворной Молочнице, та была в маслодельне и собственноручно (она не принимала механические двигатели) сбивала масло. Очки сползли ей почти на самый кончик носа, и, похоже, она не признала своего посетителя, так как улыбнулась ему почти ласково.
– Чего изволите, господин хороший? Могу предложить свежайшие сливки, отличный сыр и молоко утреннего удоя.
– Да мне бы лингвистическую справочку, – просительным тоном сказал Кощей и обаятельно улыбнулся.
Молочница выпустила из крепких рук маслобойку и поправила очки.
– Какую-такую справочку? – подозрительно спросила она.
– Малюсенькую, – Кощей чуть раздвинул большой и указательный пальцы, показывая, какую крошечная информация ему требуется.
– Так я ж, вроде, не лингвист, – не сдавалась Молочница.
– Ну, в некотором роде, это касается молока. А всем известно, вы – наиглавнейший эксперт в области молочных продуктов. Еще бы, ведь недаром Вас выбрали поставщице двора Н-ского королевства…
– Ну-ну-ну, принялся разводить турусы на колесах. Что узнать-то хочешь?
– Хотел бы прояснить, что есть снятое молоко?
– Дрянь. Ничего хорошего. Только свиньям и годится, и то свинья с такого пойла не потолстеет.
– Ну, а поподробнее. Чтобы даже неспециалист понял?
– Когда мне было три года, я уже знала, что такое снятое молоко, – отрезала Придворная Молочница и принялась как ни в чем не бывало сбивать масло.
Кощей покорно стоял рядом и ждал.
Минут через десять Молочница полезла в маслобойку, достала ложку аппетитной массы, попробовала и долила из кружки воды. Потом было снова взялась сбивать, но вдруг остановилась и сказала:
– Это молоко, с которого сняли сливки. Жира в нем почти совсем нет. Теперь его такие, как ты, пьют.
– Кто?
– Эти, как их, зожники, тьфу! Ну, понял.
– Вроде понял. – Озадаченно ответил Кощей.
– Ни черта ты не понял. Если молоко снятое, значить кто-то снял сливки… – Придворная Молочница опять взялась на маслобойку, но вдруг остановилась и остро взглянула на Кощея. – А вот кто?
– Действительно, кто? – задумался тысячелетний маг и поспешил откланяться.
Проблема мадам Петуховой
Мадам Петухова все никак не могла привыкнуть к тому, что она замужем. Даже несмотря на то, что студию на Комендантском опять сдавали молодой семье, а сама мадам Петухова жила в несколько более обширной, хотя и более пошарпанной квартире мужа, и мужа этого, кстати сказать, любила (только не фыркай, милый читатель. Вполне себе можно любить и семидесятилетнего подводника в отставке). Впрочем, переживая с моими героями приключение длиною в день (См. третью повесть об обратном оборотне), вы, наверное, заметили, что неугомонная бабушка Василия ни разу за весь суматошный день не вспомнила о своем супруге. И это ей аукнулось! Еще как аукнулось! Потому что, явившись утром следующего дня домой, она обнаружила отставного моряка в крайне странном расположении духа. Он не стал пенять мадам Петуховой, что все морги обзвонил и все больницы оббегал. По правде сказать, позвонил он только один раз и получил от простосердечного папы Петухова всю информацию о его запропастившееся незнамо, где матери. Более того, муж не поставил в вину мадам Петуховой и тот факт, что за все время отсутствия та не догадалась позвонить ему. Ну, загуляла жена и загуляла, всяко бывает. Но бравый подводник из этого факта сделал неожиданный вывод: он понял это событие так, что теперь и ему разрешается задержаться за кружкой пива со старыми друзьями и не беспокоить любимую жену сообщениями о возможном опоздании.
А тут, как назло, все семейство, включая Василия и Нютку, укатило на море отдыхать, оставив мадам Петухову следить за квартирой и, главным образом, за Семеном Семеновичем. Ну, там, поливать цветы, насыпать корм, наполнять поилку и следить, чтобы необычный кот не выкинул одну из своих проказ, обернувшись, например, орангутаном, и отправившись в путешествие по ночным питерским крышам. Таким образом-то и оказалась мадам Петухова снова в квартире на Лиговке. А муж ее, которого, кстати, звали Станиславом Викторовичем, остался холостяковать один.
А что у нас было в минувшее воскресенье? Правильно! День военно-морского флота. Душа подводника взыграла да так, что вот уже среда, а от него никакой весточки! Можно, конечно, позвонить самой, но разве мадам Петухова не женщина? А какая женщина позвонит первой, если ее пренебрегли? Конечно же, есть такая женщина и женщина эта – жена. Но, как я уже говорила в начале главы, мадам Петухова никак не могла привыкнуть, что она замужем. И предпочитала дуть губы и в тайне мучиться. От этого мучился также Семен Семенович, которого третий день кормили курицей в желе, тогда как он привык, что хозяева каждый раз вскрывают баночку с новым лакомством, строго следуя особому расписанию, которое было прилеплено магнитом к холодильнику. Но оскорбленная мадам Петухова совсем не обращала внимания ни на магниты, ни на расписания.