- Я не хочу, чтобы ты пил это вино, - прошептал он и, протянув руку схватил Публия за запястье. - Вылей его! Вылей на землю, растопчи.
- Не понимаю, - прошептал тот, однако шагнувшая к мужу Клавдия выхватила кубок из его пальцев и выплеснула вино на землю.
- Все пустое, - тихо сказал Нерон. - Твой дом не плох, друг мой. Клянусь богами, он достоин того, чтобы в нем жили цезари! Тебя не будет, не будет меня... А он будет стоять. Когда-нибудь твои дети будут рассказывать своим друзьям, что к их дому приезжал сам цезарь... Я думаю, что ты достоин... Вы все... Оставьте теперь... Хочу один... Тени...
Публий отступил от носилок, глядя на то, как рабы, что держали в руках носилки с Нероном, двинулись прочь от думуса. В тот момент, когда Сервий вышел из ворот с кувшином вина, у дороги остались стоять только его отец и мать, осознавшие, ради чего к ним приезжал сам император. И лишь их малолетний сын, не понимавший сути происходящего, с грустью смотрел вслед процессии, неспешно удалявшейся от дома. Глядя на своих родителей мальчишка не понимал сейчас, отчего так дрожали у них руки. И только многие годы спустя, в разговорах о минувшем, грустно улыбаясь, Сервий тихо, словно опасаясь чего-то, стал тихо говорить:
- Я видел императора. Я видел...