И кстати по Гумилёву… надо кое-что организовать нечего пускать всё на самотёк.
***
Могилёвское губернаторство.
Город Гомель
— Так точно, ваше сиятельство, заломали мы этого еврейчика. Всё как на духу выложил! Хоть поначалу и брехал, что он ничего не знает и вообще по здоровью болезный, но как мы его прижали, так мигом залопотал.
— Удалось узнать, что-то интересное?
— Так точно, ваше сиятельство! Он как узнал, что на него лично выдал указ об аресте и казни сам, его императорское величество Николай, так он сразу же поплыл! Так заголосил, что аж противно стало.
— Оставь подробности, ближе к сути.
— Он нам убийцу Карла Станиславовича сдал! Лично они знакомы небыли, не того он полета птица, но Мурского он видел, как я вас сейчас, ваше сиятельство!
— Получается он тут?! В Гомеле? Немедленно рапортуйте в Петербург и Могилёв! Не дай Бог выскользнет, так хоть у соседей поймают!
— Сей момент, ваше сиятельство, сей момент! — Главный жандарм Гомеля убежал докладывать наверх высокому начальству в столицы, а губернатор погрузился в раздумья. Смерть прежнего руководителя губернии была очень плохой — настолько, что хоронить его пришлось в закрытом гробу. Охрана у действующих чиновников по понятным причинам была лучше, чем у бывших, вот и решение, о переезде из Санкт-Петербурга на зиму в своё имение, стало для Карла Станиславовича фон Нолькена роковым: революционеры не смогли подобраться к действующему губернатору и сорвали зло на прежнем.
Александр Иванович Пильц достал из внутреннего кармана мундира личное послание императора с кратким указанием об аресте конторщика еврейской национальности Янкель-Шевель Шмаева, работающего на складах.
— Мистика какая-то…как вообще можно узнать про такого мелкого человечка будучи в Одессе?
…
— Да и плевать! Не поймаем — будет мистика, поймаем — божье откровение!
***
Меер Абрамович Трилиссер чувствовал опасность, это ощущение накатило внезапно, несколько дней назад. База организации в Полесье была одной из лучших, но сейчас ни конспиративные квартиры в центре, ни укромные домики в частном владении на окраинах городов, ни даже тайные землянки в лесах не меняли этого гнетущего чувства инаковости происходящего, что-то было явно не так…
Пять лет назад, только счастливая случайность помогла ему выскользнуть из крепких пальцев охранки и это время не прошло для него даром, он заматерел, появилась интуитивная чуйка на агентов охранки. С началом войны он утроил свои усилия и теперь разветвлённая сеть агентов, не имеющих между собой ничего общего накрывала всю пограничную территорию. К сожалению, последний ход императора в европейской партии во многом усложнил работу, и он уже не рисковал осуществлять незаконные пересечения границы. После дерзкой операции с казнью барона Нолькена он не покинул губернию, как попытался бы еще два года назад и как от него ожидали другие. Он остался совершенно уверенный, что его не найдут. Впрочем, о том, что он участвует, вообще мало кто знал, и ещё было меньше тех, кто знал его прозвище и его настоящее имя, под которым он совершенно спокойно жил в Гомеле. Живых свидетелей, во всяком случае, он постарался не оставить.
— Утечка?
Меер подошёл к окну и поправил завернувшийся уголок занавески, чтобы в комнате было максимально темно.
— Да, определённо да, но где? Тренировочные лагеря в Финляндии? Хм…возможно, но мы специально переправляли людей через Швейцарию или Германию, чтобы не было прямого следа…
Организатор террористических группировок и отрядов покосился на ящик стола, в котором лежал запас кокаина для обработки девушек для роли террористок смертниц. Само наличие наркотика провоцировало его употребление в кризисных ситуациях, Меер знал, что стоит только начать и закончить уже может и не получится. Раньше кокаин продавался как лекарство и проблем с его приобретением просто не существовало, но сейчас это было сложно и даже в таких ситуациях ему приходилось себя отдёргивать от попытки стимулировать повышенную работоспособность, которую тот дарил, чтобы в решающий момент будущая смертница не сорвалась с крючка. Кроме того, очень легко было привыкнуть и утратить способность продуктивно работать без очередной дозы или вообще стать столь же невменяемым как те, кого он старательно обрабатывал.