Изрекает вести.
Ступая не спеша,
Бросает кости.
Она машет ветвями
И смеется вороном:
«Что случится с вами,
Кого похороним?»
Великая Мать всегда что-то забирает. Торг с ней неуместен. Я вижу твоё бледное лицо. Думаешь, мы приносим в дар земле новичков? Нет, друг, каждый приносит в жертву самого себя. Нет смысла тащить за собой то, что уже и так разлагается, свисает убогими лохмотьями. Разрушение и познание движутся рука об руку. Моё змеиное чутье не обманывает: от тебя воняет комплексами и страхами.
Рина взлетает вверх – над кронами деревьев лучше слышно ветер. Когда я вижу её полёт, во мне бурлит яд, просыпается зависть. Я испытываю фантомную боль на месте не выросших крыльев. Огорчает отсутствие того, чего никогда и не было. Тебе знакомо это чувство?
Рина приземляется и хрипит:
– Завтгра отпгравляемся к чистому гручью у восточной скалы. Там мы сможем лучше грассмотгреть себя и пгриблизиться к пониманию своей
– пгригроды – передразнивает её Омар
Рина отрывает от недожаренного кролика кусок мяса. Дает понять, что на этом всё.
Мы путешествуем по мифам. Каждое задание – древняя история, в которой мы пробуждаемся. Мифгород хранит в себе сотни тысяч таких добрых утр. Важно не отождествиться с героями и не впасть в слепое проигрывание архетипической ситуации. Кто сумеет осознать происходящее, идет дальше. Да, мы держимся вместе, но каждый вытаскивает вшей из своей головы в одиночку. Инициацию, как и смерть, нельзя разделить с другим. Ну, скоро всё и так поймешь на практике. Подними белый флаг перед разрушительным завтра.
Утро. Холодное и влажное. Даже солнце сегодня бледнее тебя. Жалеет тепла для своих прокаженных созданий. Кукушка отыгрывает свой однообразный репертуар. Мы выходим к скале, и я думаю, а вдруг этот поход для меня последний? Если из мифа не выйти, он становится бесконечным повтором, заевшей пластинкой. Ну, ты сильно не волнуйся – новичкам везет.
– Что такое, Лил? Госпожа не выспалась?
Смотри, как он лезет к ней своими усиками. Краснеет ещё больше.
– Мне надоели эти походы. Видеть больше не могу ваши взгляды, полные то отвращения, то ужаса. Куда мы продвинулись в развитии, если цепляемся за форму, скользим по поверхности?
Я вмешиваюсь:
– Надоели походы? Да это самое интересное, что может случиться с человеком.
– Ты уже не человек – ты животное.
В глазах Лил сверкают холодные электрические искры. Она продолжает:
– Хотелось вырваться, приподнять завесу невежества, быть настоящей. Жить, а не существовать. А по факту мы выживаем, и не в самой приятной компании. Надоело чувствовать себя бессмысленным отпечатком ноги на песке, который смоет очередная волна.
Она посмотрела прямо на меня и продолжила:
– Мне интересно посмотреть в твои глаза, а не в свои, отраженные в твоих.
Я её понимаю. Мы друг для друга потрескавшиеся от ужаса зеркала. Я смотрю в лица идущих рядом и вижу разные выражения – реакции, да и только. Лучше бы я видел свое лицо.
– Пгришли – вернула нас на землю Рина.
Мы стоим в лесу, гораздо добрее нашего. Здесь тепло и сухо. Слышно многоголосье птиц и тихие шорохи в траве. Позади стоит скала, защищающая от ветра. Впереди течет чистый большой ручей.
Омар наклоняется попить. Лил его останавливает.
– А вдруг вода отравлена? Мы ведь ещё не знаем, в какую историю влипли.
Омар кивает и пьет. Не разворачивая к нам голову, говорит, что чистая. Я чувствую, как сужается пространство. Боль бегает по черепной коробке. Здесь что-то не так. Омар смотрит на воду и видит свое красное лицо, усики и глаза-пуговицы. А ты смотришь на меня. Чего тебе надо? Хочешь, чтобы я тебя взял за руку и объяснил, что делать?
– Что делать?
Ветер нас отправил к ручью смотреть на себя, но я пока подожду. Наблюдаю, как взлетает над водой Рина. Машет крыльями на одном месте и смотрит вниз. Наблюдаю, как во мне закипает яд и болит то, чего нет.
Я сижу на неудобном камне у скалы. Лил рядом плетет паутину.
– Лил, почему ты не смотришь на себя?
В её глазах больше нет электричества, но собирается дождь. Догадываюсь, что она скучает по своей прежней красоте. Отворачивается.
– А ты почему?
– Я посмотрю, но позже. Сначала хочу узнать, что произойдет с остальными.
– Ах ты змей!
Рина спустилась вниз и продолжает глядеть в воду с берега. Чистит перья. О, ты тоже решился подойти к воде. Я может и хочу с тобой взаимодействовать, но между нами стоит твой страх. Он вгрызается в тебя все глубже. Посмотри ему в глаза. Видишь, как он искривляет твоё лицо? Утопи его в этом ручье. Пусть течение смоет противную пиявку.
Время ползет молчаливой улиткой. Меня изводят две вещи: ожидание и неопределенность. Лил плачет у ручья. Что-то не так. Что? Омар никак не отреагировал на её сопли, даже усом не повел – занят своим отражением. Ты тоже занят.