Я вижу тебя
Он помнил краски. Мир был цветным: переливы света и сияния. А сейчас вокруг тьма. Привычная, наполненная звуками, запахами, ощущениями, но все равно чужая - мачеха.
- Ну-ка, что тут у нас? - У врача низкий голос и твердые пальцы, которыми он снял повязку. - Хорошо... А ну-ка, попробуем открыть глаза. Лиза, свет.
Щелк. Он начал с правого глаза - чуть приподнял веки, глядя сквозь ресницы. Даже от сумрачной серости выступили слезы.
- Сколько пальцев?
- Три.
- Верно, - обрадовался доктор. - А пройтись сможем?
Он сполз с кровати, цепляясь за поручень. Пол шатался: то уходил вниз, как лифт, то поднимался вверх, подбивая пятки. Он раскинул руки для баланса и сделал шажок. Ещё один. Потом, осмелев, прошелся до двери, где улыбалась медсестра - светлые волосы, одежда, обувь, темные глаза, улыбка, очертания.
Чего-то не хватало.
- Так, придете ко мне через неделю, посмотрим, как идёт заживление. Читать вам пока нельзя, смотреть телевизор - тоже. Побольше гулять, дышать свежим воздухом... И положительные эмоции!
Он и сам не понял, каким чудом оказался на пороге больницы через считанные мгновения. Просто вот он смотрит на врача, наслаждаясь зрением, а вот щурится беспомощно, старается найти знакомые лица. Как-то они выглядят сейчас?
Мама не изменилась, разве что на лице проступили морщинки - как трещинки на старой фотографии. Его кольнуло. Цвета!.. Он не видит цвета.
Мама с отцом галдели, перебивая друг друга, обнимали его, а он только улыбался. Сил на радость не осталось. Черно-белый мир волновал больше, чем цветной. И говорить о нем сейчас не хотелось никому.
- Антоша, я с тобой! - Мама привыкла, что без нее он выходит редко, и отказ приняла, как оскорбление.
- Нет, ма, я сам.
- Сам... А вдруг ты... Машина собьет?
- Тогда я позвоню. Всё, пока.
Он потянулся к трости - рефлекс. Но сейчас-то она ни к чему, так что он усмехнулся и вышел.
В парке было малолюдно. Серые фигурки - по краям их очертания размывались и дрожали - брели неспешно, сидели на лавочках, кормили толстых голубей. Странно, люди казались ему чужими, не такими, как помнилось, а вот птицы - те же. И цвета те же: белый, серый, пестрый. Или пестрый - не цвет?
Его мысли прервала соседка. Высокая, тонкая. Черты лица такие тонкие, что о них можно порезаться, лишь взглядом скользнув. Профиль - камея. И пахнет чем-то неуловимым, напоминающим о прошлом - то ли выдохшиеся духи из бабушкиного пузырька, то ли пудра из жестяной коробки.
- Отличный день. - Идиот! Кто же так знакомится?
- Вы мне? - девушка даже оглянулась.
- Да. Кому же еще.
- Мне... День и впрямь чудесный, - согласилась девушка, сияя улыбкой.
- А я вчера операцию перенес, - он сам не понимал, что говорит, лишь бы и дальше любоваться ею.
- Серьезную?
- Да не очень... Экспериментальную. Зрение возвращают при помощи... - он забыл, как называется метод, забыл даже имя. Умолк и смотрел в темные глаза, где отражался он сам.
- Так вы не видели?! - ахнула она. Тонкая кисть прикрыла глаза в защитном жесте. - Господи, но сейчас... Вы же меня видите?
- Конечно, - засмеялся он.
Она опустила голову, длинные волосы скрыли лицо.
- Наверное, вы чувствуете себя живым... Так долго не видеть, не знать, каков мир, как он выглядит и на что похож. Это похоже на смерть.
Он передернул плечами, отгоняя непрошеные мысли о прошлом. Но они настойчиво пробивались в память, напоминая об отчаяньи и смерти.
- Нет. Не знаю. По-моему, смерть совсем другая - в ней нет вообще ничего.
- Если бы, - ответила она и взглянула ему прямо в глаза. - Меня зовут Софья.
- Антон.
Весь день он провел с ней: бродил по парку, гоняя голубей, угощал мороженым, которому она радовалась, как ребенок, рассказывал всякие глупости. Софья больше молчала и слушала, не отводя от него прямого взгляда.
Наутро, едва проснувшись, он заметил, что мир изменился. На резких линиях, отделявших свет от тьмы, проступили колеблющиеся ленты цвета. Пока тусклые и приглушенные, они то и дело пропадали, но он верил, что скоро краски вернутся.
Он снова пошел в парк у дома. Аллея была пуста. Внутри словно оборвалось что-то: а вдруг она больше не придет? Телефона у нее нет, имя редкое, но не настолько, чтоб найти её в большом городе.
- Здравствуй.
Сегодня она тоже была иной: более светлой, более тонкой, более красивой.
- Привет! - Глупая улыбка не слушалась - не уходила. - Я боялся, что ты не придешь.
- Ну что ты, как можно...
Она показывала ему город, рассказывая истории об архитекторах и купцах, а он любовался. Тёмные волосы подобраны наверх, в ушах тяжелые серьги - лучатся ярко, отблескивая солнцем. Быстрые шаги взбивают юбку, иногда в складках ткани мелькает призрак цвета - синий.