Луна ярко освещала его лицо, исполненное как раз того самого восхищения, и Пако даже на секунду пожалела, что он лишь смотрит и ничего не делает. Но лишь на секунду. Она уже собиралась продолжать возмущаться, но тут Локхарт протянул ей миску с теплой супокашей, словно знал, что сейчас её терзают слабость, голод и холод. Но откуда бы ему было это знать? Случайное совпадение, не более, думала Пако, глотая сытное варево, ибо шаманизм медленно, но верно умирал последние несколько сот лет: традиция учитель — ученик и длительность ритуалов стабильно проигрывали быстрому колдовству и магическим школам.
Но все же злость прошла, не успев разгореться, и Пако решила посчитаться с Гилдероем потом.
— Всё, теперь никуда они от нас не денутся, — сказала она невнятно, продолжая жевать и глотать, — я им подбросила одну штучку, по которой всегда смогу их найти.
— Почему не атаковать их прямо сейчас? — помолчав, спросил Гилдерой, присаживаясь рядом. — Ночь, внезапность...
— Нет-нет, — помотала головой Пако. — Какая еще внезапность? Стоит что-то задеть в Ущелье, и оно начинает гудеть, отсюда и название. Если задеть несколько раз, гул становится сильнее, звук словно накладывается друг на друга и может даже убить. Новичок, ночью в Ущелье — не надо гордо выпячивать палочку, Люмос тут не поможет! — мы или погибнем по дороге, или они двадцать раз успеют проснуться, почесаться и прибить нас на выходе. Нет, торопиться некуда, за три дня они никуда от нас не денутся.
— Три дня? — переспросил Гилдерой задумчиво.
— Среди них три оборотня, через три дня — полнолуние, — небрежно пояснила Пако. — Их или свяжут, или оглушат, или опоят каким-нибудь зельем, чтобы лежали всю ночь брёвнами. И будут присматривать, чтобы не сорвались, не вскочили, не растерзали друг друга и не испортили добычу. То есть их будет четверо, вместо семерых, и эти четверо будут заняты больше присмотром за товарищами, чем охраной лагеря. Также за эти три дня они устанут, даже если у них с собой безразмерные сумки, воду детенышам анаконды надо менять, их надо кормить, как и Туканов, и так далее. Благодаря моей штучке и следопытских навыкам, мы спокойно можем отпустить их вперед, не преследуя по пятам, так что бдительность и настороженность их также упадет за эти дни.
— Я, честно говоря, думал, мы просто нападем и повяжем их, — немного смутился Гилдерой.
Пако сыто отрыгнула и поднялась.
— Пока что ты хорошо проявил себя только в одном деле — в подглядывании, — сообщила она. — Поэтому нападать на них мы не будем.
— Как скажете, мисс Такоя, — Гилдерой говорил официальным тоном, но с такой самодовольной улыбкой, что Пако сразу захотелось врезать ему. — Есть у меня слабость, привык слушаться людей, курящих трубки.
* * *
Ущелье они прошли поздним утром, кое-где уже были отчетливо видны очертания камней и стен, и двигались крайне осторожно, чтобы не вызвать гула и не выдать себя. Браконьеры, конечно же, давно уже собрались и ушли, но вот пепелище за собой убирать поленились. Пако присела и протянула руку.
— Еще горячая, — прошептала она, аккуратно отодвигаясь.
Она приложила палец к губам и оглянулась, без труда найдя щель неподалеку. Показала Гилдерою, чтобы отходил, и они засели в укрытии за камнями метрах в двадцати от пепелища.
— Что? — прошептал Гилдерой практически ей в ухо.
— Если повезет — скоро увидишь, — так же беззвучно ответила она.
Новичкам везет, это было одной из тайных причин, по которой Пако так легко согласилась на Локхарта-напарника. Не прошло и пяти минут, как из пепла выскользнула огневица, практически не различимая, серая на серых камнях. Выдавали ее только красные глаза и след пепла на камнях, ну и то, что Пако была готова к ее появлению. Гилдерой вроде тоже что-то успел рассмотреть, прежде чем огневица скользнула в запримеченную Пако щель.
— Теперь можно перекусить, — сказала она, доставая шарики смеси, — долго ждать не придется.
— Ждать чего?
— Когда огневица отложит яйца. Вся ее жизнь — огонь и пепел, она зарождается в магическом огне, если тот горит долго без присмотра, и так оно и получилось — нашим браконьерам было не до бодрствования. Как и огонь, она живет недолго, не больше часа, и сейчас она там, вдали от глаз, откладывает яйца. Когда она передаст им весь свой жар, то умрет, рассыпавшись в пыль, и тут уж надо будет не зевать. Знаешь заклинание Заморозки?
— Нет, — признался Гилдерой, беря шарик, — но охотно научусь.
Учился он легко и быстро, и все равно Пако едва не прозевала момент, когда из щели вылетело почти невидимое облачко.