— Геллерт?
— Гриндевальд, — кивнул Альбус. — В молодости мы… дружили и мечтали вместе изменить мир. Но, как ты знаешь, разошлись во взглядах. Сейчас я хочу сказать не об этом, а о том, что несмотря на наш тройной, вроде бы, пригляд, никто из нас не ставил заботу об Ариане на первое место. У нас были свои проекты, исследования, мечты… драки. Однажды мы устроили дуэль, и случайно отлетевшее проклятие попало в Ариану. Она умерла. Аберфорт так и не простил меня за её смерть. Я и сам себя не простил. Но твёрдо заучил урок — холостому мужчине нельзя доверять заботу о ребёнке. Ребёнок должен расти в семье и, желательно, с братьями и сёстрами, поверь моему педагогическому опыту. Гарри живёт у своей тётки, сестры Лили.
— У Петуньи? Они же вечно были на ножах!
— Тому есть причины, — Дамблдор помолчал и сурово посмотрел на Блэка. — Я надеюсь, дальше тебя этот рассказ не уйдёт. Сестра Лили в детстве очень мечтала стать ведьмой, даже написала мне письмо с просьбой принять её в Хогвартс. Боюсь, известие о существовании магии стало для неё одним из жесточайших разочарований в жизни. Поэтому не суди её строго. Гораздо важнее то, что юный Гарри сейчас живёт в полноценной семье, в доме, который может назвать своим. Да, его, скажем так, не балуют, но…
— Всё равно! Как так вышло?! Неужели никто не смог взять ребёнка себе, и потребовалось отдавать его этим магглам?
— Не «этим магглам», а его ближайшим родственникам. И потом, кого из наших ты готов предложить? Отдать мальчика Августе? Аластору? Ремусу? Или, может, Молли и Артуру восьмого ребёнка подбросить? Или Андромеде с Тедом, которые жили ещё беднее Уизли, и которых твоя матушка самозабвенно травила до самой своей кончины? О, они бы взяли. И заботились бы о нём изо всех сил. Но посмотри мне в глаза, Сириус, и скажи, что у кого-то из них, да даже у меня, мальчику было бы лучше!
— Я не верю, что это единственная причина, — упрямо замотал головой Сириус. — Вы могли, могли придумать что-то получше!
— Да, есть ещё кое-что, — Альбус встал и подошёл к окну. Понаблюдал за кружащимися за стеклом крупными белыми хлопьями. — В ту ночь Лили сотворила что-то, чего я до сих пор не могу объяснить. Она пожертвовала своей жизнью ради защиты сына. Я нашёл упоминания о подобных случаях. Это защита крови. До совершеннолетия юному Гарри будет не страшна практически никакая угроза. Но для этого он должен жить в доме, который считает своим. В доме, где живут его кровные родственники.
— Это… точно?
— Ты сможешь проверить это, когда выпишешься, мальчик мой, — улыбнулся Альбус. — В конце концов, тебе в наследство досталась одна из самых обширных магических библиотек в Британии. Но будь осторожен в своих поисках. Ведь если о кровной защите станет известно…
— То ближайшими родственниками после Петуньи окажемся мы с Андромедой…
— И Нарцисса Малфой, — Альбус посмотрел Сириусу в глаза. — Прости, мальчик мой. Я понимаю, что после таких известий ты вряд ли проводишь меня добрым словом. Ты можешь меня возненавидеть, но мы оба понимаем, что я прав. Гарри нужна семья и защита, а не вечно балующий его холостяк-Мародёр. Пусть даже с тобой ему будет в десять раз веселее. Прости.
Альбус Дамблдор покинул палату, мягко притворив за собой дверь. Вслед ему неслись глухие удары кулаков по твёрдому дереву.
Кормили в буфете Мунго вкусно, и Филипп наворачивал тушёную картошку с мясом за обе щеки, поглядывая на сидящего напротив задумчивого Гилдероя. Была в этом какая-то особая ирония, что именно в Мунго нашлась красавица, не желающая «исцелить сердце» Локхарта, но прибыл Эйхарт сюда по другому вопросу.
— Я вот подумал, — сказал Филипп, — в связи с твоим ранением...
— Да всё со мной в порядке! — воскликнул Гилдерой.
— Нет-нет, я о другом. «Беспокойная Баньши» уже готова, послезавтра начнём печатать, и там к Новому Году будем уже вовсю продавать.
— Точно, завтра же Рождество, — задумался о чём-то Гилдерой.
— Так что я подумал, — продолжал Филипп, — наша Баньши не захочет нам что-нибудь крикнуть в ухо за книгу? Ты так и не рассказал, на чём вы там расстались, но я так понял, всё прошло не слишком гладко?
— Вначале всё шло великолепно, — почесал в затылке Гилдерой, — но потом Кэтрин снова сорвалась. Начала кричать, что она не содержанка какая, а честная женщина, что не хочет жить за мой счёт. Затем поймала меня, когда я набирался вдохновения и творческих планов, и мы опять немного поссорились. Потом ещё что-то случилось, ну и, в общем, мы расстались. Она заявила, что уедет к своему кузену Леви (он сквиб и профессиональный спортсмен, пловец, кажется) в какой-то прибрежный городок, и всё. Больше я о ней не слышал. Но беспокоиться не стоит, Кэтрин осознала, что женская красота — это важно, и собиралась поменять себе лицо, так что вряд ли она вернется к прежним делам.