Навстречу показался пожилой маг в золотой мантии, которому все кланялись и что-то бормотали. Маг перебросился парой фраз с сопровождавшим, тот поклонился и ответил по-японски, мелькнуло «Танака-доно». Маг важно кивнул и пошёл дальше, отдуваясь и подметая улицу полами мантии. Хотя каменная мостовая была чистой — тут и там разные маги и мелкие существа, вроде домовиков, подметали и мыли, наводили блеск и лоск; кто-то в процессе даже распевал песню, задорную и непонятную. Время от времени им попадались группы, опять же смешанные, маги и существа вместе, которые стояли под сенью цветущих вишен и, негромко переговариваясь, любовались на них.
Провожатый свернул направо и почти сразу остановился возле огромных деревянных ворот, на которых были искусно изображены два вылезающих из моря дракона с огромными усищами. Мыш ещё раз поклонился и сделал жест в сторону ворот:
— Ваш покорный слуга, о яшмовые гости, недостоин чести касаться ворот жилища Танака-сама. Льщу себе надеждой, что мои скромные услуги оказались вам полезны, и что ваше пребывание в нашем поселении окажется для вас радостным и приятным.
С этими словами мыш отправился обратно, и Сириус проводил его взглядом, исполненным подозрений. К чему была вся эта словесная патока, от которой всё чесалось и хотелось немедленно помыться. Гилдерой посмеивался и, казалось, наслаждался ситуацией, а Слагхорн тем временем, отдуваясь, постучал в ворота. Почти сразу окошечко приоткрылось, там мелькнуло вполне себе человеческое лицо, а затем раздалась длинная тирада на японском.
— Спрашивает, кто мы такие и зачем стучимся в ворота особняка Танака-доно, — тихо пояснил Гилдерой.
— Знаешь японский? — удивился Сириус.
— Немного, — подмигнул тот и что-то ответил привратнику.
Становилось понятнее, почему Гилдерой так радостно поддержал предложение Слагхорна отправиться в Японию. Самому Сириусу, надо сказать, было всё равно, куда уехать, лишь бы уехать. Он хотел отправиться к Гарри, но, после побега из Мунго (и слов Дамблдора, конечно), неожиданно понял, что всё ещё отравлен Азкабаном несмотря на реабилитацию. Следовало проветриться, поездить по миру, изгнать из себя весь этот дух подземелий и дементоров, и только потом возвращаться и браться за свой долг крёстного. Обязательно браться, хватит и того, что Сириус, погорячившись, оставил Гарри одного на все эти годы. Теперь Блэк стал умнее... и осознал беспощадную правоту Альбуса Дамблдора. Теперь Сириус понимал, что, действительно, пока он сам не придёт в себя, не приведёт голову в порядок, не остепенится и не повзрослеет, лучше к Гарри не приближаться, вреда будет больше, чем пользы.
Тем временем их пустили внутрь и повели по огромному двору к не менее огромному особняку. То ли чары расширения пространства, то ли показатель положения, поди пойми. Сириус дёрнул носом, улавливая чудные запахи, и подумал, что надо будет вечерком пробежаться собакой, разнюхать всё вокруг, оценить, чем пахнет.
— Срагхорну-сенсей! — раздался возглас.
Пожилой маг в золотой мантии, очень напоминавший увиденного Сириусом по дороге, вышел из особняка и поклонился Слагхорну. Сопровождавшие его три девушки тоже поклонились. Начался обмен приветствиями, возгласы и раскланивания, затем все вошли внутрь, и ритуал продолжился, но в уже более приятной обстановке. То есть за небольшим столиком с напитками и с красивыми девушками, то и дело подливавшими Сириусу сакэ в миниатюрную, на один глоток, чашку.
Из разговора Сириус уловил, что учился хозяин дома в Хогвартсе четверть века назад, и то, учился — чересчур громкое слово. Посещал по обмену на пару лет, так вернее будет, и то больше ради квиддича, новых уловок, финтов и хитростей. Сириус сумел напрячь память, уже изрядно затуманенную алкоголем, и вспомнил, что Джеймс как-то рассказывал, мол, квиддич в Махотокоро, японскую школу магии, занесли как раз из Хогвартса, когда группу студентов на метлах унесло ураганом в кругосветное путешествие.
Махотокоро как раз упоминалась в беседе.
— Спрашивает, не учился ли я у них, — пояснил Гилдерой, до того непринуждённо беседовавший с Танакой на японском.
— Это потому, что ты носишь золотую мантию и палочку из вишни, мой мальчик, — вмешался в беседу Слагхорн, — такие вещи очень почитаются в Японии. Кампай!