- Добрый день, надеюсь я не опоздал! Пердигуль Турсыновна, позвольте искренне поздравить вас с Днем рождения. Я не знаю сколько лет вам исполнилось, но не думаю, что больше 20, - попробовал я пошутить.
- Ой, ну что вы, ну какие 20 лет. Вы мне, Юрий Иванович, льстите! Нагло и беспардонно, - зарделась Пердигуль Турсыновна.
- Этот шалунишка-с, умеет заставить женщину покраснеть-с, - - поддержала свою подругу Ольга Васильевна. - Что же вы, Юрий Иванович-с, встали как столб-с? Пойдемте-с, я вас провожу-с к вашему месту-с! - Простите, мне право неловко, но я, к сожалению, не могу задерживаться. Обстоятельства сложились таким образом, что мне надо срочно идти по...., - я все никак не мог придумать убедительную отмазку, - по личным делам,
- Юрий Иванович-с, вы человек новенький-с, нельзя вот так-с с коллективом-с обращаться! - меня что одного раздражает вот эта ее привычка пихать букву «С» в каждое слово? -Поверьте-с, мне-с - старому и опытному сотруднику-с.
- Ой, ну полноте вам Ольга Васильевна, наговаривать на себя. Вы еще молодая, я бы даже сказал - вы юны не по годам, - кажется это учитель труда Богдан Николаевич. И кажется ему, в отличие от меня, Ольга Васильевна кажется верхом совершенства.
- Когда дама-с, разговаривает-с с джентльменом, Богдаша, лошади-с не вмешиваются! - заржала Ольга Васильевна.
Остальные учителя тут же ее поддержали дружным смехом, пунцовый Богдан Николаевич принялся разглядывать свои заскорузлые руки.
-Я понимаю, Ольга Васильевна, Пердигуль Турсыновна, но мне и, правда, нужно идти. Я еще вчера (Эврика! Я придумал!) договорился с родителями Миши Нечипоренко позаниматься дополнительно с их мальчиком. Простите великодушно. Если бы я знал о сегодняшнем чаепитии вчера, то, конечно же, перенес бы факультатив на другое время.
- Ваша любовь к детям - похвальна, но еще похвальнее - ваша любовь к педагогике! - как-то чересчур пафосно воскликнула Пердигуль Турсыновна. Ну что ж, мы не смеем вас задерживать! Но при одном условии: вы выпьете с нами чаю с куском праздничного торта и потом можете быть свободны. - Благодарю вас, Пердигуль Турсыновна, за вашу чуткость и понимание подчиненных! - мне самому не понравилась слащавость, с которой я произнес эти слова, поэтому я быстренько втиснулся между Богданом Николаевичем и учителем географии Маржан Аубакировной.
Ко мне тут же припорхнула Ольга Василеьвна с громадной чашкой дымящегося чая и большим куском торта на тарелке с голубой каемочкой. И тут...
И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Я увидел над головой Ольги Васильевны какую-то розовую ауру, которую мой мозг почему-то идентифицировал, как большое сексуальное влечение. Меня аж затрясло. Но я постарался взять себя в руки, списав все на усталость от сегодняшнего дня. Я вежливо кивнул Ольге Васильевне и взял из ее рук чашку с чаем и тарелку с тортом и постарался не замечать как она своими толстыми пальцами притронулась к моим рукам и многозначительно посмотрела мне в глаза. Мне стоило больших усилий не припомнить ей слова про «тычинку-с».
*** Через полчаса я стоял на остановке в ожидании автобуса. Как прошло чаепитие я помнил с трудом. Все эти ужимки Ольги Васильевны, косые взгляды Богдана Николаевича... Тьфу. А еще говорят, что журналисткая тусовка -террариум. Те, кто так считает - никогда не работали в школе. Надо будет Марселю об этом рассказать при встрече. Марсель - мой друг-журналист, с которым мы вместе когда-то работали, в те времена, когда я пробовал себя найти на ниве журналистики.
Из размышлений меня вырвал резкий звук тормозов. Я увидел, как на меня на бешенной скорости мчится старенький «Москвич». Обезумевший водитель, лицо которого прорезал глубокий ярко-алый шрам, махал мне рукой, чтобы я свалил в сторону. Все это происходило в какие-то доли секунды, но я еще успел удивиться тому, что мое тело не сковано страхом, а я вот так, как будто со стороны, не только наблюдаю за происходящим, но и анализирую все ,увиденные детали. Машина с каждым мгновением приближалась ко мне. У «Москвича» отказали передние тормоза, водитель дернул ручник - оттого и скрежет, оттого и несет «Москвич» юзом. Откуда я это знаю? Просто знаю. Когда до машина оставался метр, я зажмурил глаза. Дурацкая привычка, согласен. Я всегда над ней смеялся, когда смотрел какие-нибудь зарубежные ужастики. Оттого, что ты не видишь проблему, проблема никуда не денется. Я это прекрасно понимал. И... все равно зажмурился. Через некоторое время я все же решил посмотреть, куда делась машина и почему я до сих пор жив.
Я опасливо приоткрыл сначала один глаз, затем другой. Вокруг меня не было ни улицы, ни остановки, не было и «Москвича», несущегося на меня. Не было вообще ничего. Я стоял в кромешной тьме. Может быть я умер? Не похоже. Я чувствую руки, ноги, чувствую как моргаю. Хотя, может умершие люди тоже все это чувствуют? Никто же не знает: каково оно там - в загробном мире.