- Темновато здесь, - сказал я вслух. Наверное просто затем, чтобы удостовериться, что могу говорить. Есть ведь поверье, что духи и призраки - безмолвны.
Голос мой звучал несколько сипло - видимо, испугался я все же больше, чем думал.
- Люмос! - ни к месту вспомнилось заклинание из «Гарри Поттера».
Светлее не стало.
- Сим-салабим, рахат-ибн-лукум! - ну это вообще бред из программы «Спокойной ночи, малыши»! Бред, впрочем тоже не сработал. Я пошарил в карманах и нащупал зажигалку. Маленький огонь осветил крохотный участок того места, где я находился. Увидеть что-то, кроме своих рук и ног, я не смог - слишком непроглядной была тьма вокруг. Потушив огонь, я на ощупь увеличил мощность пламени на зажигалке и с криком «Да будет свет!» чикрунл еще раз.
И тут произошло чудо. Нет, не так. ЧУДО! Все пространство вокруг меня осветилось каким-то неоновым светом. И свет этот исходил явно не из зажигалки. Источник света найти я так и не смог. Плевать. Ибо увиденное вокруг привело меня в ужас.
Я стоял в каких-то катакомбах. Повсюду лежала многовековая пыль. С потолка и по углам свисала толстая паутина. Стены помещения были выложены из каких-то грубых неотесанных камней. Чуть поодаль от меня стояла статуя древнеегипетского бога Осириса....
Осириса? Я что нахожусь в пирамиде? Но как? Я ущипнул себя за руку - может задремал на остановке и мне все это снится. Нет, боль была вполне осязаема. Я сделал шаг, подняв небольшое облачко пыли. Чихнул. Моя аллергия на пыль. Значит, мне это не снится. Я действительно где-то, предположительно в пирамиде. И да - я не умер. Иначе моя аллергия пропала бы без следа.
Пока я озирался по сторонам, в помещении стало темнеть: как будто кто-то убавлял потихоньку мощность освещения. Я успел заметить, что впереди меня лежит огромный коридор, ведущий куда-то вниз. По обеим стенам коридора на небольшом расстоянии друг от друга были вмонтированы факелы. До того момента как стало совсем темно я умудрился добежать до ближайшего факела и поднести к нему огонек зажигалки.
Вот ведь древние технологии! Факел вспыхнул с такой силой, как будто только что сошел с заводского конвейера. Шучу. Из рук кузнеца, конечно же. Продвигаясь медленно вперед я поджигал факелы один за другим - коридор наполнялся светом. Но моя малая скорость была обусловлена не темнотой: как учитель истории и ярый фанат Индианы Джонса и Лары Крофт, я помнил, что пирамиды, как правило, нафаршированы всякими ловушками по самое небалуйся. Угодить в одну из них мне совсем не улыбалось. Поэтому приходилось тщательно выверять каждый шаг. Впрочем, торопиться мне было некуда - не назад же под «Москвич» бросаться!
Коридор вывел меня в другой коридор - еще более узкий и древний. Так, понятно: сначала пирамида была поменьше, а потом над ней сделали надстройку. Узкий коридор закончился тупиком. Меня начала душить клаустрофобия. Да и голод давал о себе знать. Я решил присесть и немного отдохнуть - слишком много треволнений для одного дня. Поскольку ни диванов, ни хотя бы табуреток вокруг не наблюдалось, пришлось приземлять свое седалище прямо на голый каменный пол. Но только я присел, раздал щелчок... и подо мной открылся люк, в который я устремился с бешенной скоростью.
Ты сможешь...
Мощная струя бледно-желтого цвета взрезала спокойную водную гладь унитазного колодца и разошлась веселыми пузырьками.. Он отстраненно глядел, как опустошается его мочевой пузырь. А в голове крутилась только одна мысль: наша жизнь жизнь, такая же скоротечная как эта струя, вот также когда-нибудь будет смыта во вселенскую канализацию. А ему не хотелось вот так. Хотелось оставить после себя какую-то память. Чтобы о нем после него, люди вспоминали с теплом и уважением. Но, скорее всего, этого никогда не будет. Ему уже 35 лет. Полных причем. Хотя он чувствовал себя на все 20. Мозгами, конечно. Не телом. Тело тянуло на все 55 от момента рождения. Ну а что он хотел? Курение, постоянный из-за плотного рабочего графика недосып, практически сидячий образ жизни — выходы на перекур и походы в столовую не в счет. После любой мало-мальской физической нагрузки организм выдавал одно за другим сообщения о системных ошибках. Все так. Сам виноват. Даже жалеть себя не хочется. Только презрение. Полное презрение к себе любимому. Чего добился он в свои 35? Ни машины, ни денег, ни крыши над головой. Ни жены, ни детей, ни друзей. Только работа, работа и еще раз работа. Он пробовал как-то иммигрировать в Австралию, но не прошел по баллам — не хватило знания английского языка, да и образование подкачало. Без английского ведь сейчас никуда — даже на работу практически не берут. Что уж говорить о гражданстве? И с образованием засада. Ну и что что у него красный диплом. Зато профессия — никому нынче не нужная — экономист. Когда он поступал профессия эта была в моде. Все хотели быть или юристом или экономистом. В итоге страна получила такое количество недоюристов и недоэкономистов, что некому было работать на заводах и фабриках. Это вам не Советский Союз, где все всегда четко планировалось и регламентировалось государством. В итоге, эта армия дипломированных специалистов вынуждена была искать себе работу не по профилю, а то и вовсе пополнила ряды безработных. Ему повезло чуть больше чем тем последним. Работу он нашел. Не по профессии, конечно, и уж точно не по призванию. Он был простым менеджером в мелкой торговой компании, которая пыталась впихнуть невпихуемое своим немногочисленным покупателям. Сначала он вместе с другими стажерами продавал книги по вкусной и полезной пищи. Однажды ради интереса заглянул в одну из этих книг и увидел там фигу. Ибо львиную долю ингредиентов, требуемых для приготовления этой самой пищи, в стране днем с огнем не сыщешь. Затем фирма переключилась на продажу мелкой бытовой техники — электрочайников, тостеров, кофемолок и прочего кухонного хлама. Поскольку цены были бросовые, народ товар активно раскупал, ведясь на именитые бренды, чьи логотипы украшали эту самую продукцию. На прямые вопросы покупателей «А не подделка ли это?», менеджеры, по-щенячьи заглядывая в глаза, отвечали утвердительно: оригинал — самый что ни на есть настоящий. О том, что оригинал этот штампуют в ближайшем китайском городке они предпочитали умалчивать. Неудивительно, что вся техника горела уже через неделю, а то и меньше. Дело кончилось тем, что стадо взбешенных покупателей пришла к ним в офис и накостыляла всем, включая директора. А ему повезло — он в этот день болел. Затем компания начала осваивать косметический рынок — крема, маски, краски, тушь, парфюм. Все из той же Поднебесной и по-прежнему оригинал. Но продукция не пошла. То ли продавать ее не умели, то ли слава об их фирме широко распространилась. Он с ужасом вспомнил те дни: китайский бич-паке на завтрак и на ужин, вода из-под крана вместо чая и денег нет. От слова совсем. Потом были строительные инструменты, компьютерные комплектующие, электронные сигареты…. Сейчас вот спиннеры. Ходовой товар, между прочим. Китайцы — гении маркетинга. Только их фирма предлагала порядка 50 разновидностей этой ставшей мегапопулярной игрушки: здесь были и пластиковые, и металлические, с подсветкой и без, всех цветов и оттенков, с блютузом, с MP3-плеером и даже новинка — с миниатюрной видеокамерой, выходившей из строя после трех часов активного юзания. Нельзя сказать, что ему нравилась его работа. Отнюдь! Но с его образованием и без опыта работы, окромя как в торговле (да и он был недоказуемым в виду отсутствия записи в трудовой книжки), ни на одном собеседовании ему не распахивали объятий. А пару раз вообще спускали с лестницы, приговаривая, чтобы он забыл сюда дорогу. Обидно. Он чувствовал в себе большой потенциал. Но не настолько большой, как его лень. Уж сколько раз он обещал себе взяться за ум: подтянуть английский, походить на какие-нибудь курсы или, что еще лучше, получить второе образование, заняться спортом, бросить курить. Но каждый раз находились отмазки, позволяющие отложить все намеченное на потом. Это потом уже лет 10 длится. Ну да, точно — ровно десять лет. Ведь документы в Австралию он подавал, когда ему было 25. Может повеситься? Мелькнула в очередной раз мысль. А что? Кому он сдался? Родителей уже давно нет в живых. Семьи и друзей — нет. Коллегам по работе на него абсолютно пох. В последнее время эта мысль все чаще приходила ему на ум. И почему-то он испытывал от нее кайф. Грела она ему душу. А воображение рисовало картинку: соберутся коллеги, клиенты, однокурсники, которых он с окончания вуза не видел. Будут толкать трогательные речи о том, каким он был замечательным, добрым, чутким человеком. Но потом накрывало осознание реальности: хоронить его некому. Закопают в братской могиле для бомжей и никаких трогательных речей. Следом подкатывала жуткая депрессия. В такие моменты он наливал себе какого-то дешевого пойла, включал старенький ноутбук, купленный давным-давно на полученную один раз за все время работы премию. Включал какой-нибудь фильм или игрушку и погружался до кончиков волос в чужую вымышленную жизнь — виртуа