В аэропорту их встречал «мерседес», заказанный заранее отделом наземного обслуживания пассажиров авиакомпании VIP Airlines. В Барселоне стояла настоящая тропическая жара — под 35, — и прибывшие были рады юркнуть в кондиционированный рай просторного автосалона. Лимузин мягко тронулся с места и через минуту уже несся по асфальтовой ленте шоссе в сторону столицы. За окнами замелькали залитые ярким солнцем рощи пальм и заросли алоэ.
У Владислава в нагрудном кармане запиликал сотовый телефон. Звонил Чижевский, который по долгу службы справлялся, все ли в порядке у шефа.
— Спасибо, Николай Валерьяныч, долетели замечательно. Уже в машине и подъезжаем к городу, — ответил на приветствие Варяг. А потом, улыбнувшись, добавил: — А ты что ж, думаешь, нас в воздухе могли перехватить?
— В воздухе не в воздухе, а вот на земле могли! — не обращая внимания на шутливый тон Владислава, пробурчал Чижевский. — Все может быть. Береженого бог бережет. А я за то и деньги получаю, чтобы все это держать под контролем!
— Ладно, Валерьяныч, не нагнетай обстановку. Все нормально. Самолет и сервис. — высший класс. И лимузин, который нас тут встретил, длинный, мягкий и объемистый… Как кремлевский «членовоз». Сейчас едем в гостиницу, потом я встречаюсь с нашими друзьями: надеюсь, они мне предоставят всю необходимую информацию. А дальше буду с «ревизией» в банке. Ну, сам знаешь!
— Хорошо, — примирительно закруглился Чижевский. — Наши парни сейчас работают по плану. Поскольку я тоже в розыске, из Москвы уеду на лежбище, здесь остается Лебедев. Я буду на «Нокии». Звоните по старой схеме!
У Чижевского было три мобильных телефона для связи. Свои-ребята из службы охраны звонили ему на «Эрикссон», «Сименс» был как бы для всех — и оба эти номера наверняка могли прослушиваться. И только для связи с Варягом да с его верной «тройкой нападения» — бывшими военными разведчиками Абрамовым, Усмановым и Лебедевым — у Чижевского имелся третий, совершенно секретный номер «Нокии» новейшей технологии, оборудованный хитрой японской глушилкой для обезвреживания электронных «жучков». «Старую схему», о которой упомянул отставной полковник ГРУ, он выработал очень давно. Если Владиславу требовалась помощь Чижевского, а двусторонней надежной связи они почему-либо были лишены, Варяг звонил на «Нокию» строго в семь минут десятого утра, в половине первого пополудни или без четверти девять вечера, и беседовали они ровно минуту. При минутной продолжительности разговора никакая система электронного поиска не успевала их засечь. Лежбищем же Чижевский называл затерянную в лесной глуши дачку под Питером, недалеко от финской границы.
— Ну а вам, Владислав Геннадьевич, я желаю удачи. Охотнику удача ой как нужна!
Разговор закончился, и Варяг отключил свой телефон. Его ждала серьезная работа.
План действий у него был простой: оставить Лену с Лизой в отеле на попечении своих друзей, а самому рвануть в Андорру — провести «полевые исследования», как сказал он Чижевскому, когда они вместе обдумывали, какие шаги прежде всего стоит предпринять. На все про все он себе выделил одни сутки. Несмотря на то что в кармане у него лежал «чистый», почти легальный паспорт гражданина Сучкова, вылетевшего из России по вполне официальному разрешению МИДа, особых иллюзий Владислав Геннадьевич не испытывал: ну сколько, в самом деле, он сможет перемещаться по миру с чужой ксивой? Могут ведь и Сучкова объявить в розыск — и тогда кранты. Следовало как можно быстрее воспользоваться услугами отставного эфэсбэшного генерала Львова, который уже однажды справил ему паспорт. Но в любом случае эта операция займет не меньше двух недель, а за это время может случиться все, что угодно. К тому же Герасим Герасимович был в состоянии обеспечить его только «виртуальным» паспортом на имя несуществующего гражданина России, что само по себе также было рискованным. А рисковать раньше, чем он разместит в надежном месте Лизу с Леной, он не имел права. Николай Валерьянович Чижевский тоже советовал ему не браться за дело раньше, чем он заменит свою ксиву на подлинную, что максимально снизит риск случайного задержания на любой границе. И тем не менее перспектива потерять целых две недели приводила Варяга в уныние. Ведь в сложившихся обстоятельствах две недели — это огромный срок. А надо было спешить…